Принцесса в Академии. Драконий клуб. Варя Медная

мышью и покачивающийся на цепях сундучок, набитый книгами и свитками, используемый вместо полки. По одному окошку на каждой стороне. Я вспомнила поблескивающие на брюхе зверя винтики и поняла, что кабина просто-напросто пристёгнута к нему, производя впечатление раздутого живота. Значит, вот как Кроверус перемещается!

      Потом мысли обратились к положению, в котором я оказалась. Хорошенько сосредоточиться мешала летучая мышь, которая подобрала с пола клетки каучуковую ящерицу и трепала её, громко хлопая крыльями и пронзительно визжа. Больше всего мучил вопрос, что же меня ждёт по прибытии в замок. Ещё не мешало бы выяснить, почему приказы Кроверуса так на меня действуют. Я не могу не то что ослушаться его – даже помыслить о том, чтобы ослушаться! Связано ли это с магическим договором по передаче меня ему, или дело в другом? Как бы то ни было, серьезное препятствие налицо.

      Устав строить бесполезные догадки, я стала думать о друзьях, оставшихся в Затерянном королевстве: скучала по ворчанию Магнуса, благоразумию Эмилии, многоголосице Шебутного переулка и закипала от одной мысли, что дракон мог причинить вред Озриэлю. Кроверус в одночасье лишил меня всего, что было дорого. Размышляя над этим, я так усердно сверлила взглядом затылок похитителя, что дракон пару раз поскреб его безотчетным движением. Тут я вспомнила про свою загадочную аллергию. Она, надо сказать, заметно присмирела с момента взлета и уже не проявлялась хаотичными всплесками. Правда, щеки по-прежнему немного горели, но хоть зуд в носу прекратился…

      Полёт нельзя было назвать приятным. Снаружи свистел ветер, где-то в отдалении гремел гром, а внутри царило гнетущее молчание, разбавляемое воплями из клетки, скрипом пера и цепей сундука, и дребезжанием бутылочек в баре. Нас кренило то в одну, то в другую сторону, когда зверь закладывал виражи на поворотах, и нещадно трясло. Временами мы резко ухали вниз, и тогда желудок подпрыгивал к горлу, а потом вертикальным штопором вгрызались в небо, чтобы в следующую секунду выровнять полёт. К счастью, все предметы были прочно привинчены к полу и стенам. Дракон даже не замечал всего этого, писал, не отвлекаясь – наверняка, давно привык. А вот у меня каждый раз перехватывало дыхание, перед глазами всё кружилось, да и ноги затекли от вынужденного сидения, а голова разболелась от криков летучей мыши. Я порадовалась, что не успела позавтракать.

      Несмотря на все неудобства, провалилась в тягучий беспокойный сон – не спала почти сутки. Проснулась от пронзительного визга и хлопанья крыльев. Спросонья едва успела понять, что происходит, и пригнуть голову: туча летучих мышей ворвалась в окошко и устремилась к креслу дракона. Там они слегка умерили галдеж и выстроились в очередь. Первая посланница протянула лапку, и Кроверус привязал к ней уже готовое запечатанное письмо. Мышь сразу улетела, а на её место заступила следующая. Процедура повторилась с дюжину раз. Ни на одном конверте не было адреса – только смачный шлепок серебряного сургуча с выдавленной на нём зубастой пастью.

      Мне вспомнился визит на почту Потерии, в связи с делом профессора Марбис. Сотрудник тогда сказал, что письма раз в месяц приносят летучие мыши…