Я – многообразная старуха. Фаина Раневская

Как-то после спектакля к ней подошел зритель и спросил:

      – Простите за нескромный вопрос, а сколько вам лет?

      – В субботу будет 115, – тут же ответила актриса.

      Поклонник обмер от восторга и сказал:

      – В такие годы и так играть!

      Плохо на душе, тоска смертная – будто я одна на планете.

      Тошно от театра. Дачный сортир. Обидно кончать свою жизнь в сортире.

      В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости – рвать зубы.

      Я социальная психопатка. Комсомолка с веслом. Вы меня можете пощупать в метро. Это я там стою, полусклонясь, в купальной шапочке и медных трусиках, в которые все октябрята стремятся залезть. Я работаю в метро скульптурой. Меня отполировало такое количество лап, что даже великая проститутка Нана могла бы мне позавидовать.

      Раневская как-то сказала по поводу авторских отчислений писателям и композиторам:

      – А драматурги неплохо устроились – получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!

      Раневская в замешательстве подходит к кассе, покупает билет в кино.

      – Вы же уже купили у меня билет на этот сеанс пять минут назад, – удивляется кассирша.

      – Я знаю, – говорит Фаина Георгиевна. – Но у входа в кинозал какой-то болван взял и разорвал его.

      В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который все время хаял еду. И суп холодный, и котлеты несоленые, и компот несладкий. За завтраком он брезгливо говорил:

      – Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, помню, были яйца!

      – А вы не путаете ее с папочкой? – осведомилась Раневская.

      Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.

      Угнетает гадость в людях, в себе самой. Люди бегают, носятся, скупают, закупают, магазины пусты, – слух о денежной реформе. Замучилась долгами, нищетой, хожу как оборванка – народная артистка. К счастью, мне очень мало надо.

      – Меня так хорошо принимали, – рассказывал Раневской вернувшийся с гастролей артист N. – Я выступал на больших открытых площадках, и публика непрестанно мне рукоплескала!

      – Вам просто повезло, – заметила Фаина Георгиевна. – На следующей неделе выступать было бы намного сложнее.

      – Почему?

      – Синоптики обещают похолодание, и будет намного меньше комаров.

      На прием пригласили немало известных людей. Попала туда и Раневская. Планировалось, что великая актриса будет смешить гостей, но самой ей этого не хотелось. Хозяин был разочарован:

      – Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.

      – А вы попробуйте, – предложила Фаина Георгиевна.

      «Прогуливаюсь по аллее в правительственном санатории в Сочи, – рассказывала Раневская. – Мне навстречу идет Каганович и с ходу начал разговор:

      – Как вы поживаете в театре? Над чем работаете?

      – Репетируем «Белые ночи» по Достоевскому.

      Тогда он воодушевленно восклицает:

      – А идея там какая, идея?

      – Идея в том, что человек не должен убивать человека.

      Стремительно последовала категоричная оценка, с руководящим жестом рукой:

      – Это не наша идея. Не наша.

      И быстро удалился».

      Раневская была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на пятнадцать минут. Ждали представителя райкома – даму средних лет, заслуженного работника культуры. Раневская, все это время не уходившая со сцены, в сильнейшем раздражении спросила в микрофон:

      – Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?

      Раневская говорила, что когда Бог собирался создать землю, то заранее знал, что в XX веке в России будет править КПСС, и решил дать советским людям такие три качества, как ум, честность и партийность. Но тут вмешался черт и убедил, что три таких качества сразу – жирно будет. Хватит и двух. Так и повелось:

      если человек умный и честный – то беспартийный;

      если