Флэшбэк. Ana Fendel

висящим на стене. Пойти смотреть остальное не появилось и мысли – у этой картины хотя бы не было толпы. Видимо, своим содержанием она отпугивала не только меня.

      В который раз придирчиво прошелся по ней взглядом, а потом отвел его на первый этаж – там тоже не наблюдалось столов с алкоголем. Это что, шутка?

      Голова вот-вот лопнет.

      – Егор? – снова голос. На это раз женский, очень взрослый, но старческой дрожи не слышалось. Тянул лет на сорок пять. – Меня зовут Маргарита, я одна из организаторов этой выставки. Решила узнать, как вам.

      Женщина протянула ладонь с вялой морщинистой кожей и безвкусным маникюром. Пожал, даже не задумавшись о формальностях и говорящем положении – тыльной стороной наверх. Я что, поцеловать ее должен был? Судя по надменному лицу, на котором красные губы занимали половину всего пространства, именно об этом Маргарита и думала.

      – Оригинально, – снова повторил я, отпуская руку.

      Ужасная вода, отвратительная.

      – Рады, что вам понравилось, – ответила она с пошатнувшейся уверенностью.

      Я такого не говорил, но желания спорить не было, как и ресурсов, чтобы объяснять престарелой жене какого-то миллионера, что ее тяга к современному искусству – это не больше, чем желание показаться молодой и интересной. Как жаль, что это так не работает. Подтяжка и то оказала бы больше эффекта.

      Маргарита отпускать меня не планировала.

      – Не против пройтись вместе? Вы, кажется, в той стороне еще не были?

      – «Да я нигде не был, они все одинаковые. Смысл двигаться, если это результата не даст», – но вместо своих мыслей выдал короткое. – Да, конечно.

      И вот мы, синхронизируя шаг, пошли в длинный белый коридор с пятнами-рисунками. Желтый, красный и синий – это все, на что способен автор всех тридцати шедевров.

      – Мне кажется, модернизм – это глоток свежего воздуха для современной живописи, – чопорно проговорила женщина, не утаивая неподдельного наслаждения во взгляде. Я еле слышно вздохнул. Модернизм – да, возможно. Но это… Она вообще в курсе, что модернизм – это не новое направление? Ему уже лет сто двадцать. Стоило бы рассказать про Малевича и его «Черный квадрат», а потом ошарашить, что он пишет без малого такие же вещи, как и ее подпольный горе-художник, из-под кисти которого вышли эти шедевры. На Малевича клюнуло бы куда больше.

      – Вы правы, – я снова скромно улыбнулся и отвернулся, расслабив лицо.

      Ну где же чертовы фужеры с шампанским? Они должны быть здесь. Эти люди не могут всерьез интересоваться таким убожеством.

      – Смотрите. Мне кажется, это похоже на какое-то животное. Не то собака, не то кошка. Что скажете?

      Я даже не стал смотреть. В моменте нужно концентрироваться на делах поважнее, чем выискивание в нелепых пятнах какой-то смысл. Лучше тогда пойти на дорогу, лечь и облака поразглядывать, может, улыбнется удача и меня, наконец, переедет автобус.

      – Не знаю. Не люблю животных.

      Как на заказ, в голове зазвучала очень старая реплика.

      – «Ева,