Флэшбэк. Ana Fendel

моменты просыпалось дикое желание поговорить с ней. Пройтись по квартире, подмечая детали, показывающие, что она все еще здесь. Чтобы ее туфли, как всегда, стояли у порога, а не в гардеробе, а тонкий шарф висел на спинке барного стула. Она повязывала его на сумку, с которой выходила из дома, потому, возвращаясь, оставляла по пути для удобства и на следующий день повязывала на другую. Чтобы на кухне стояла ее любимая чайная чашка, зажатая между микроволновкой и кофеваркой. Чтобы столик был забит журналами. Она любила читать статьи «конкурентов» и выделять интересные мысли черным маркером. Иногда громко смеялась, передразнивая кого-то из них из-за глупых идей. Я не всегда это понимал, но всегда поддерживал, расспрашивал, давая выговорится. Это было самым приятным, когда она с горящими глазами рассказывала о новых интервью или темах для статей. С ней ушел весь уют. Даже смысла возвращаться домой не осталось, кроме как в очередной раз нажраться или написать очередную копию.

      Еще, при Еве дверь в нашу спальню никогда не закрывалась. Странно было вспоминать, что, вообще-то, эта комната существует. Я туда год не заходил и, наверное, столько же не зашел бы. Спал на диване в гостиной. Даже если срочно нужна была какая-то вещь, я ее покупал, потому что взять ее из нашего общего любимого места казалось слишком сложным. Точнее, я просто понимал, что не смогу зайти и выйти, останусь там на долгое время и пойму, что теперь в этой комнате, где она проводила так много времени, ее больше нет.

      Ноги сами принесли меня к нужной двери.

      Может, пора уже открыть? Она ведь не вернется, как бы я не хотел.

      Чтобы решиться на такое, нужны долгие минуты или часы подготовки, плотного обдумывания и настраивания себя. Казалось бы, чего уж проще, взять и открыть дверь, которая даже не заперта, просто прикрыта. Но ладонь все равно замерла у ручки, подрагивая. Я смотрел на нее, как на сложную задачку по физике: как открыть, чтобы не размозжить себе сердце? Чтобы остаться в том же пограничном состоянии, питая глупые надежды и ожидая, пока что-то произойдет, когда выпадет шанс встретить ее снова.

      Неисправимый романтик, либо же упрямый тупица. Так или иначе, я обхватил пальцами металл, надавил и толкнул, но замер на пороге, наблюдая, как луч белого света проникает внутрь. Из-за плотных синих штор там висела почти полная темнота. Кругом пыль. Даже недолгое движение подняло ее в воздух – шлейф потянулся за дверью.

      Заправленная постель попалась на глаза первой. Затем – аккуратно составленная косметика на трельяже. Все покрыто толстым серым слоем, каждая крышечка и баночка. Там же, рядом, квадратная шкатулка с украшениями. Двери шкафа плотно закрыты, скрывая от меня ее одежду. Я помнил много нарядов, но лучше прочих – кожаный плащ, который Ева обожала.

      На прикроватной тумбе лежала замшевая коробочка с обручальными кольцами. Помолвочное осталось на ней, как и парное серебряное, которое я подарил на нашу первую годовщину. Та еще история.

      Все убрано, потому что мы уехали в загородный дом, чтобы провести ее отпуск на природе. Эльвира Степановна