Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II. Петр Романов

и финансовые ресурсы. Часть наиболее острых финансовых проблем благодаря Сперанскому удалось решить, но все равно, выделять на армию столько средств, сколько реально было необходимо, учитывая угрозу вторжения, правительство не могло.

      Не хватало и людских ресурсов, уже изрядно растраченных в ходе предыдущих войн с Наполеоном. Достаточно взглянуть, как постепенно с 1800 по 1812 год снижались официальные требования, предъявляемые к рекрутам. Если в начале века в русскую армию забирали мужчин от 17 до 35 лет и ростом не ниже 1,6 метра, то к 1812 году русский рекрут стал старше на пять лет и ниже на десять сантиметров: в рекруты брали уже и сорокалетних не ниже 1,5 метра роста. Если учесть, что срок службы солдата составлял тогда 25 лет, то нетрудно представить себе, насколько великовозрастной в 1812 году была основа русской армии – пехота.

      В отличие от русской артиллерии, которая, благодаря гатчинским экспериментам, оказалась к войне 1812 года полностью (как по вооружению, так и по выучке) готова, пехота в канун войны по многим параметрам серьезно отставала от французской. Что также было предопределено Гатчиной, а именно: ориентацией императора Павла I, а затем и Александра I на прусский военный опыт. В ноябре 1796 года, в первый месяц царствования Павла, у армии появились новые военные уставы, представлявшие собой переработанные уставы Фридриха Великого.

      С этими военными представлениями русская армия прожила до аустерлицкого позора 1805 года, когда сама жизнь заставила многое пересмотреть в военном деле. В результате русские военачальники в чем-то вернулись к наследию своих талантливых предшественников – Суворова и Румянцева, а кое-что позаимствовали у Бонапарта. Новый устав о пехотной службе появился в 1811 году. К январю 1812 года русская армия получила и так называемое «Учреждение для управления большой действующей армией» – документ, высоко оцененный военными историками. Данное наставление, в частности, предоставляло главнокомандующему почти полную самостоятельность в ведении военных действий и предусматривало строгое единоначалие. Аустерлицкий казус, когда при обилии генералов (не говоря уже о двух императорах) никто толком не знал, кто же принимает окончательные решения, не должен был повториться.

      Летом 1812 года появилось и важное «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», куда вошли многие рекомендации, продиктованные уже не прусским, а русским и французским военным опытом. К сожалению, немногие офицеры успели ознакомиться с этим важным наставлением до начала боевых действий, а уж тем более переучить своих солдат. К началу вторжения Наполеона русская пехота в своей основной массе все еще была обучена на прусский лад. Таким образом, переучиваться русскому пехотному офицеру и рядовому пришлось уже в бою.

      К тому же (в отличие от тех же артиллеристов) и вооружение тогдашнего русского пехотинца оставляло желать лучшего. Пехотное ружье имело 28 разных калибров, что, естественно, создавало массу сложностей. Дальность стрельбы достигала всего 200 метров, а скорострельность