Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II. Петр Романов

Павла I, не стоило игнорировать.

      Из всего этого вытекала принципиально новая внешнеполитическая задача: постепенно и очень осторожно начать дрейфовать от Парижа к Лондону. Наполеон все еще по инерции говорил о русско-французской коалиции, а Александр уже задумывался о своей главенствующей роли в новой коалиции, направленной против Наполеона.

      Французский император не раз признавал дипломатические таланты русского монарха и, видимо, не без некоторых оснований называл его «настоящим византийцем». Известно, каким хладнокровием отличался Наполеон, поэтому, как правило, неистовая ярость, в которую он иногда публично впадал, на самом деле являлась лишь хорошей инсценировкой, рассчитанной на слабонервных зрителей. «Византиец» Александр I был одним из тех редких людей, кто мог вывести корсиканца из себя на самом деле. Однажды на переговорах в Эрфурте, когда Наполеон, взбешенный неуступчивостью русского императора, бросил в сердцах на пол свою шляпу и стал ее топтать, Александр, ничуть не потеряв самообладания, жестко заметил: «Вы резки, а я упрям. Гневом вы от меня ничего не добьетесь. Будем разговаривать, будем рассуждать, а иначе я уеду». Так с Наполеоном мог говорить только уверенный в своих силах политик.

      О многом свидетельствует и тот факт, что уже в Эрфурте в тайные переговоры с Александром вступил тонко чувствовавший перемены в политическом климате Талейран. В личных беседах с царем он доказывал: если в России нецивилизованный народ, но цивилизованный царь, а во Франции цивилизованный народ, но нецивилизованный император, то логично, если русский царь будет искать общий язык не с Наполеоном, а с французами. Именно России предстоит спасти Европу и саму Францию от Бонапарта, доказывал Талейран. Иначе говоря, он предлагал Александру I эскиз политического моста из настоящего в будущее.

      И эти разговоры не прошли для российского императора впустую. Крайне разочаровав Наполеона, вместо того чтобы стать по сути его оруженосцем и слепо следовать за корсиканцем по тропе войны, Александр I проявил характер, отклонил предложение французского императора и предпочел вернуться к внутренним российским делам, своей реформаторской деятельности.

      Тем более, как показалось российскому императору, он нашел наконец человека, способного его собственный отвлеченный либерализм сделать конкретным.

      «Французский агент» Михаил Сперанский

      Для российского лидера, решившегося на преобразования в столь огромной стране, найти достаточное количество толковых помощников всегда оказывалось одной из сложнейших проблем. Даже Петру Великому, обладавшему особым даром отыскивать таланты и оставившему после себя целый выводок своих последователей – «птенцов гнезда Петрова», – и тому постоянно не хватало людей умных, энергичных и образованных, не говоря уже порядочных. То, что ему до конца дней пришлось как на главного своего помощника опираться на безграмотного Меншикова, известного своим казнокрадством,