Проклятие Темного. ЭЛИФ АДДЕРЛИ

Рауль следовал за мной, но не слишком быстро, предпринимая слабые попытки остановить, мы оба понимали: если он на самом деле хотел не допустить, чтобы я достигла цели, ему бы не составило труда уволочь меня силой.

      Проскальзывая мимо толпы, я слышала вздохи и обрывки фраз:

      «За что его так?» «Говорят, за попытку мятежа». «Не может быть…»

      Подходя к краю толпы, я уже знала, что увижу что-то неприятное, кого-то казнили?

      На деле увидела лишь восковую скульптуру. Я нахмурилась, мне не удавалось связать перешёптывания горожан и картину перед собой. Неужели какая-то восковая фигура собрала столько зрителей? Ну, получилось хорошо, чучело выглядело очень правдоподобно, у мастера талант, тогда к чему эти печальные вздохи?

      Скульптура взрослого, даже пожилого мужчины, всё продумано до мелочей: размеры, формы, изгибы, даже помятости на одежде были как настоящие.

      Я всмотрелась в лицо, на котором дотошно переданы не только морщинки, но и ужас, как если бы он увидел саму смерть. По телу пробежали мурашки, стало не по себе от такой детализации.

      Стоило встретиться с глазами мужчины, я отшатнулась, потеряв равновесие, он тоже смотрел на меня. В них было отчаяние и боль, но испугало не это – глаза абсолютно точно были живыми.

      – Вот же бездна!

      Кто-то крепко взял меня за предплечья, но я вывернулась и резко обернулась. Это был Рауль.

      – Я же говорил, тебе не стоит на это смотреть.

      – Это живой человек?

      – Ему осталось недолго, – ответил Рауль.

      Скульптура и в самом деле не была плотной: под ногами уже была блестящая лужа – он таял.

      – Это что? Разве такое возможно? Это же живой человек.

      Как вообще возможно человека превратить в восковую фигуру, но при этом оставить в живых? Как в принципе такое можно сделать с живым человеком? Негодование сменилось ужасом.

      Рауль потихоньку вытаскивал меня из толпы, и, как только мы оказались на достаточном расстоянии, я снова вырвалась.

      – Рауль, объясни!

      – Это казнь, Катарина, – в его взгляде не было ни сожаления, ни печали, твёрдость, что значила его согласие с происходящим.

      Мне нужно услышать объяснение, подсознательно я не хотела признавать, что Айден и гвардейцы жестоки и им абсолютно не близко сострадание.

      – Я не могу рассказать подробности, но поверь, он заслужил это.

      – Он кого-то убил? – на лице Рауля мелькнуло отвращение, мне оставалось гадать, что это могло значить.

      – На его руках нет крови, он отнимал жизни чужими руками, пусть и казнён не за это.

      – За что тогда?

      – Советник готовил восстание, за это и был казнён таким образом.

      – Разве нельзя просто сослать или запереть в темницу?

      – Ты далека от политики, из-за этого тебе непонятны действия верховного правителя, но казнь должна быть показательной, каждый должен знать, с чем столкнётся, если нарушит закон или попытается восстать против, иначе потери могут стать слишком велики.

      – Нет ничего, что оправдывает жестокость.

      Рауль