Беглецы. Ольга Айк

тебя об этом не просил.

      – Но я усердно занимаюсь, чтобы быть равной тебе. Так чем же я хуже него? Скажи мне.

      – Просто тебе выпало родиться женщиной, – не оглядываясь, Андроник покинул кабинет.

      Яник видел, как сестра сжала руки в кулаки и, стиснув зубы, с шумом втянула воздух, словно получила удар по дых. Отцовские слова больно резанули по её самолюбию. Предчувствуя, что вся ярость выльется на него, он поспешил к выходу, но не успел дойти до двери. Сестра резко заломила ему руку и, схватив за волосы, потянула на себя. От неожиданности Яник не удержался на ногах и налетел на неё спиной. Дыхание перехватило.

      – Ты ещё пожалеешь об этом, приблудыш, – прошипела Евгеника ему в ухо. – Я буду внимательно следить за каждым твоим шагом. Стоит тебе только оступиться, и ты тут же разделишь судьбу своей никчёмной матери. И когда это произойдёт, даже отец не спасёт тебя. Я буду первой, кто вонзит нож тебе между рёбер.

      По телу Яника пробежала нервная дрожь. Внутренности скрутило тугим узлом. В висках застучала кровь, вторя учащённому биению сердца. Он даже не понял, что задело его больше – угроза или упоминание о матери.

      – Не дождёшься.

      Пальцы свободной руки инстинктивно сомкнулись в кулак, и Яник со всего размаху ударил сестру по лицу выпирающими костяшками. Нос Евгеники чуть слышно хрустнул. Хватка её ослабла, и брату удалось высвободиться. Боковым зрением он отметил, что Евгеника приложила руку к носу. Под пальцами проступила кровь, стекая на губы и подбородок. Глаза дагорианки расширились от изумления и неожиданности. В уголках заблестели слёзы.

      – Ты мне нос сломал, – задыхаясь, завопила она.

      – В следующий раз сломаю шею.

      Опасаясь возмездия, Яник попятился к двери, не сводя с сестры взгляда. Евгеника не двинулась с места. Похоже, боль и шок заставили её по-новому посмотреть на брата.

      – Ненавижу тебя, – зло процедила она.

      Яник удивлённо поднял бровь – он ожидал немного другой реакции. Губы невольно растянулись в кривой ухмылке.

      – Знаешь, Евгеника, у нас это взаимно, – и стремительно выскочил в коридор.

      Он бросился по ступеням вниз, пронёсся мимо столовой и выбежал на улицу. Вечерняя прохлада немного остудила его пыл. Хватая ртом свежий воздух, Яник прислонился спиной к шершавой стене дома. В голове до сих пор звенел язвительный голос сестры. В крови кипел адреналин. Тело била мелкая дрожь, руки тряслись. Костяшки пальцев зудели.

      Яник развернулся и со всей силы впечатал кулаком в стену. Резкая боль отрезвила его. Он прижался лбом к бетонной поверхности и закрыл глаза. Гнев утих, уступив место физическим ощущениям. Разбитая рука пульсировала и ныла. Ему захотелось плакать, но слёзы не шли.

      – Яник? Почему ты здесь?

      Он вздрогнул и открыл глаза. У двери застыла арканианка с мешком мусора в руке. Когда-то она жила в этом доме со своей семьёй: мужем, двумя сыновьями, невесткой и маленькой внучкой. После вторжения дагорианцев, она осталась одна и, по какой-то известной только ей причине, согласилась прислуживать