Дело случая. Эдуард Качан

присутствующих, обвел всех презрительным взглядом, криво усмехнулся, а потом обратился к Ракитиной:

      – Ладно, Ракета, не тушуйся. Ты меня никогда не жалела, зато я тебя пожалею – не стану позорить перед подчиненными. Давай продолжай управлять своими гавриками! А я, пожалуй, пойду. За стекляшку заплачу, будь уверена! Уж кому-кому, а тебе быть должным я не хочу. Бывай, Ракета! Не кашляй!

      Сказав это, Кольша с независимым видом засунул руки в карманы и направился к выходу из фабрики. Это, в общем-то, было вопиющим нарушением дисциплины – без разрешения начальства покидать фабрику было запрещено строжайше. Но строптивого грузчика, оказавшегося близким знакомым хозяйки, никто останавливать не стал.

      Глава 2

      Горечь воспоминаний

      Вино красиво переливалось в бокале всеми оттенками рубинового. Юлии Ракитиной всегда нравилось смотреть на вино. Впрочем, не только смотреть, но и пить его. Она никогда не терпела вульгарное пиво или крепкий алкоголь – всякие там водки, виски и коньяки. А вот вино пила практически постоянно, ежедневно. Сестра Ленка много лет твердит о том, что Юлия пьет слишком много и закончит циррозом печени, но Юля ее не слушается. Ленка не имеет права ей указывать. Почему? Потому, что гусь свинье не товарищ и сытый голодного не понимает.

      У Ленки есть муж, с которым она живет много лет. В их семье не все гладко, но у кого вообще гладко-то?! Семья есть семья, в ней всегда ссорятся-мирятся, ругаются-целуются, но главное ведь – живут вместе, живут! И сын у Ленки есть. Не мальчишка, а загляденье. Красивый, умный, будущий компьютерщик, уже сейчас какие-то там программы пишет, и далеко не самые простые. На английском болтает как на родном, хочет китайский выучить, говорит, что за китайцами будущее. А что – может, он и прав. Может, конечно, и нет – вдруг будущее как раз за индусами, корейцами или, скажем, жителями Буркина-Фасо? Ну да ничего, пусть учит! Зубрить китайский лучше, чем лакать по подворотням пиво и нюхать всякие гадкие порошки. В общем, Ленка сравнительно счастливая жена и очень счастливая мать. И не ей указывать, как жить старшей сестре, у которой всего это нет!

      Юлия отхлебнула вина, посмотрела в окно. Уже стемнело, но Большеград пока не погрузился в сон. Окна многоэтажек светились тысячами огней. Ракитина смотрела на эти огни и представляла, что там, за оконными стеклами, живет счастье. Тысячи и тысячи островков этого самого счастья! Вот только в ее квартире – большой и очень дорого обставленной – счастье так и не свило себе гнездо. Встретившийся сегодня Николай ей об этом так ясно напомнил! И вот теперь ей больно. Как же больно! Зачем, ну зачем она вышла посмотреть на это разбитое зеркало?! Никакое зеркало не стоит той боли, которая теперь разрывает ей сердце.

      Сколько же они с Колей не виделись? Давно, очень давно! Лет двадцать, так точно, – правильно он сказал. Сколько же она о нем не вспоминала? Пятнадцать лет, десять, пять? Нет, конечно, все не так, не нужно себя обманывать. На самом деле она всегда о нем помнила, мечтала с ним поговорить, да что там мечтала – говорила, говорила