Ребро. Влада Ольховская

аково возможными. Есть ведь еще шанс, что это чья-то ошибка или даже розыгрыш. Чудовищно жестокий, но я переживу, и я прощу Рэдж за это, если все затеяла она. Лишь бы она была жива! Я прибуду туда, а она обнимет меня, хохоча, как обычно, живая и здоровая, и я даже не смогу на нее злиться… Я бы все отдал, чтобы история ее исчезновения завершилась именно так.

      Но была и другая часть меня, жесткая, прагматичная и злая. Приученная к боли и разочарованиям. Эта часть шептала, что чудес не бывает, не для таких, как я, точно. Не положено, не выписали на нашу долю. Рэдж уехала пять дней назад, три дня назад она перестала выходить на связь. Она никогда бы не устроила такую шутку. Если она не отвечала на мои звонки и не пыталась связаться со мной сама, должно было произойти что-то… плохое. Очень плохое. Я пытался успокоить себя тем, что это, возможно, она наказывает меня – мы ведь поссорились перед ее отъездом. И все же в глубине души я знал, что она бы никогда так со мной не поступила.

      Я кое-как подготовился к первому взгляду на свою мертвую жену – насколько к такому вообще можно подготовиться. Но ведь мне показали не ее! Ее именем назвали какую-то старую рухлядь, которую я видел впервые в жизни.

      И вот тут я сорвался. Надо сказать, что обычно я такого не делаю. Опытным путем я давно уже выяснил, что крики и вопли мало кого приводят к желанной цели. Таких, как я, и вовсе почти никогда. Потому что, с одной стороны, я ограничен суровым «Ты ж мужик, чего орешь!», а с другой – «Все вы, инвалиды, избалованы вниманием, чуть что – сразу вопли!». Поэтому проблемы я предпочитал решать спокойно, тихо и упрямо – до того финала, который мне нужен.

      Но я ведь тоже не робот. Киборг – да, а робот – нет. Мне было плохо без Рэдж, я чувствовал себя бесконечно виноватым за то, что отпустил ее одну… бросил ее, если называть вещи своими именами. У меня была вроде как веская причина для того, чтобы не ехать, но я-то знал, что это по большей части лень и нежелание поддержать дурацкую во всех смыслах авантюру жены.

      Я был уверен, что угрозы нет. В первый день я говорил с ней и во второй тоже. Рэдж казалась уставшей, но не напуганной. Она позвала бы меня, если бы что-то пошло не так, ведь правда?..

      Так почему же она не позвала?

      Чувство вины и вопросы без ответов грызли меня изнутри день за днем. Прошло не так уж много времени, но мне и это за вечность сошло. А тут меня еще и придавили новостью о том, что она мертва. Чувство было такое, будто в теле не осталось ни одной целой кости, они раздробились в пыль, мышцы порвались, и все, что было мной, теперь просто кровавое пятно на земле.

      Я приехал, чтобы встретиться лицом к лицу с величайшим горем своей жизни, и что я увидел? Они мне какую-то бабку подсунули! Какими идиотами нужно быть? Я же отсылал в полицию фотографию Рэдж, я четко указал ее возраст. В конце концов, они знали, что я ищу жену, а не бабулю! Кому пришло в голову, что я могу быть женат вот на этом ископаемом?

      Нет, сначала я старался быть вежливым. Я пытался доказать этим дебилам, что старуха в морге никак не может быть моей женой, значит, настоящую Рэдж нужно было искать дальше. Так ведь они не слушали меня, они настаивали, что никакой ошибки нет, что вот эти руины действительно моя двадцатидевятилетняя супруга.

      Тогда я и сорвался. Я не рыдал – не мой стиль. Я вообще парень агрессивный, толку отрицать? Рэдж сумела подправить это, но не изменить. Поэтому, когда меня выбешивают какие-нибудь кретины, им, кретинам, лучше потом бежать по траншеям. Я даже не запомнил, что говорил им, но помнил, что орал. Кажется, кто-то от меня даже получил в морду. Сначала они пытались со мной сюсюкать, потому что у таких, как они, в башке четко заложено «инвалид = слабый». Но когда кто-то из их сотрудников пустил кровавые сопли, они стали действовать не в пример решительнее. И даже когда они прекратили осторожничать, скрутить меня получилось, только когда полиция приехала их спасать.

      Я собой не горжусь, конечно, и все же… Сами виноваты. Я только о том и думал в момент драки. Виноваты не в том даже, что разрушили мои надежды и ожидания, а в том, что притормозили поиски настоящей Рэдж. Сейчас на счету каждый день… да что это я, каждый час! Возможно, она умирает и спасти ее реально только прямо в этот момент, который уже потерян из-за какой-то нелепой ошибки. Вот что меня убивало, питало мое отчаяние, заставляло вымещать боль на других. Объяснить это я тоже пытался, да только меня никто не слушал. Моя борьба за справедливость закончилась с уколом мощного успокоительного.

      Как ни странно, очнулся я не в полиции и даже не в дурке, а в самой обычной больнице. Правда, к кровати меня привязали и протез забрали, но на этом меры по спасению общества от меня закончились. Врачи косились на меня с опасением и подходить к кровати ближе чем на два метра не рисковали, вопросы выкрикивали чуть ли не из коридора. Это они зря: я вымотался и ничего уже не хотел.

      Вот тогда ко мне и пришел следователь. Судя по синяку на скуле, в морге он тоже был и в драке поучаствовал. При этом беседовал он со мной все равно спокойно и… по-прежнему настаивал, что это она.

      – Вы что тут, сговорились все, что ли? – поморщился я. – С чего вы взяли, что эта мумия – Рэдж? Во-первых, даже не похожа. Во-вторых, где вы нашли труп?

      – На