Капсула времени. Таша Гришаева

ее лицо озарилось той теплой улыбкой, которую Антон видел только что во сне. Мать обняла сына и начала горячо целовать его в лицо, глаза, губы. «Мама, не надо», – отодвинул ее мальчик. Ему было не ловко от таких нежностей. «Как долетел?» – спросила его мама, неохотно отстраняясь. «Хорошо», – отозвался Антон. Мама взяла его за руку и повела к выходу, где их ждало такси. Антон волновался, не зная, как пройдет их с мамой встреча после долгой разлуки. Но постепенно тревога ушла, а на ее месте появилась радость, что они теперь вместе, и он может держать маму вот так просто за руку. Чувствовать ее тепло. «Почему у тебя такие холодные руки? – спросила мама. – В самолете, что было холодно?» Мальчик чувствовал, насколько руки мамы были горячими. Вместо ответа он прижался щекой к ее нежным рукам, желая, чтобы это материнское тепло окутало его со всех сторон. Татьяна, понимая чувства сына, обняла мальчика за плечи и прижала к себе. Так они и шли вдвоем, обнявшись по длинному коридору аэропорта, который вывел их на улицу к остановке такси. Два самых счастливых человека не Земле в этот момент – мать и сын. Антон шел, гордо подняв голову, чтобы все видели, что эта красивая блондинка – его мама.

      Пока они ехали, Антон рассматривал дома, мимо которых проносилось их такси на большой скорости, виляя в плотном потоке машин. Его удивило, что этот город совсем не похож на тот, что приснился ему в самолете – не было готических шпилей, и улочки были не такие узкие и извилистые, как во сне. А вот погода на улице была такая же пасмурная и дождливая. Тридцатое декабря – скоро Новый год. Антон поежился и еще плотнее прижался к матери, он до сих пор так и не смог согреться.

      Мама жила в спальном района Парижа. Как позже мальчик узнал – этот район носит название Вожирар. Вожирар – это Париж без пафоса и шика, без туристической суеты и сверкающих галерей. Та самая густонаселенная часть города, со своей инфраструктурой. Тихая, скромная, но очень приветливая – это обратная сторона столицы, в которой живут обычные парижане и его мама.

      Квартирка у мамы была небольшая, но зато двухуровневая. На первом этаже располагалась комната-студия с угловым диваном и небольшая ванная комната, выложенная белой плиткой, с такой же белой ослепительной ванной. На втором этаже, на который вела деревянная лестница, была спальня с огромной, как показалось маленькому Антону, двухспальной кроватью.

      «Ну, вот здесь ты и будешь жить», – сказала мама, проводив Антона на второй этаж.

      Вечером того же дня Татьяна с сыном отправились в ресторан, находившийся недалеко, на крыше одного из соседних домов. А визитной карточкой этого ресторана были огромные панорамные окна, с видом на сверкающую разноцветными огнями Эйфелеву башню, с вершины которой, озаряя все вокруг, светили четыре прожектора. За окном, как и весь день, моросил дождик, дул промозглый ветер, но Антон и Татьяна не обращали на это внимание. Весь вечер они сидели за уютным столиком в мягких высоких креслах и весело болтали, наслаждаясь вкуснейшей