Однажды в Челябинске. Книга вторая. Петр Анатольевич Елизаров

куда. Очень опрометчивое решение выезжать в город из безлюдных дебрей – тем более с таким-то скверным настроением.

      – За что мне такое наказание?

      – Изъясняешься как старый дед. А говоришь, что несовершеннолетний.

      – Так и есть. У меня, между прочим, полно своих дел и времени в обрез. Чего тебе надо?! – возмущался я.

      Она задумчиво взглянула вдаль, продолжая вести автомобиль на прежней скорости:

      – Потому что ты первый за долгое время, кто сказал мне, что выход есть.

      Я истерически захохотал – от абсурдности аргумента по большей части.

      – Мне кажется, это дежурная фраза для всех, кто огорчен. Тебе ее каждый скажет: когда реально хочет помочь и когда желает вокруг пальца обвести.

      – Ты был искренним…

      «Вот так штука!» – подумал я.

      – Перед лицом угрозы нанесения тяжкого вреда здоровью…

      – Знал бы ты, как мне плохо… – понурила голову она, затем принялась искать что-то у кресла – вскоре она схватила за горлышко полупустую бутылочку вина и отпила из нее пару глотков, невзирая на мой ошарашенный взгляд.

      – Мне кажется, что тебе как раз-таки очень хорошо. Ты попиваешь винишко в новеньком «Порше», на тебе брендовые шмотки, маникюр, цацки. А сумочка так вообще как весь мой гардероб стоит, а то и больше. Почему бы тебе попросту не расслабиться? Не париться, как делают все твои, а?!

      – Все это чушь и притворство, – выдала она. – Смотри! – она схватила свою сумочку, ловко достала из нее тушь с помадой, разрисовала ими кожаный аксессуар, опустила стекло и швырнула вещь на дорогу.

      – Зашибись! – отреагировал я. – Что же тогда ты хочешь услышать от меня? Я не психолог. Я… я даже школу еще не закончил.

      – Ты сможешь меня выслушать.

      – Не в обиду тебе, но ты почти вдвое меня старше. Вряд ли я сделаю правильные выводы.

      – Не зря мне попался именно ты. Я рассчитывала, что разобьюсь раньше.

      – Что?!

      – Что слышал.

      – Можно при мне не заводить подобных разговоров, а то я и так уже на грани.

      – Если ты убедишь меня, что ничего подобного творить не стоит, то ничего тебе не угрожает.

      – Хватит уже! Я тебе не Шахерезада Степановна. Насколько ж надо отчаяться, чтобы себя жизни лишить?!

      – О, ты еще не знаешь, что сотворили со мной люди, которым я верила.

      – Личико у тебя вроде бы на месте. Руки, ноги тоже. Остальное, как говорится, ерунда! – заявил я.

      – Душевные раны не под стать физическим…

      – Как я могу помочь тебе чем-то дельным, если даже не в курсе того, что с тобой приключилось? Кроме того, что я сейчас наблюдаю. А на основании последних пяти минут я убедился, что ты невротичка.

      – Я не хотела, честно. Это все от горя, – девушка вновь захлюздила – я заметил, что на протяжении всего разговора ее бросает то в жар, то в холод, то в нюни, то в неистовую ярость.

      – Раз не хотела, то давай останавливайся, – мы, кстати, уже вовсю летим по жилым микрорайонам, – и поговорим с тобой спокойно. Мне это очень поможет.

      – Ты