На разных уровнях ИГРЫ. Арина Арийонова

за дом.

      – Пойду, покормлю курочек, – хохотнул он.

      Ворота были открыты. Расэн беспрепятственно вошёл во двор. Никто не обратил на него внимания. Он проследовал за дом и увидел, как здоровяк отворил дубовую дверь и начал спускаться по лестнице в подвал.

      – А что это мы тут делаем? – раздалось над ухом.

      Рядом стоял Бычара. Расэн отступил на шаг и с размаху залепил ему в нос. Хрустнуло. Брызнула кровь. Бычара завопил как резаный. Громилы повскакали, путь к воротам был отрезан. Рыцарь бросился к забору, хотел его перемахнуть, но не успел. Навалились толпой, повалили и начали пинать ножищами.

      – Эээ! Гомодрилы, что происходит? – вышел на шум Горыныч.

      – Да вот! Лазутчика поймали. Он Бычаре нос расквасил, гнида!

      – Ко мне его!

      Шпиона подняли, занесли в дом и бросили на пол. Стоять он не мог. С головы текла кровь, лицо распухло, глаза превратились в щелочки. Грудную клетку пронзала острая боль при малейшем движении, что-то сжалось в правом боку и никак не отпускало.

      – Кто ты такой, чудило? Что тебе надо?

      Говорить было трудно. Да и что он мог сказать. Рыцарь молчал.

      – Отвезите его на пустырь и закопайте, – распорядился главарь, – и несите уже пожрать, кишки сводит. А вечером займёмся дурёхами. Заждались, небось?

      Расэна кинули в повозку, отвезли на пустырь.

      – Копай быстрее, Шнырь, скоро вечер, все развлекаются, а мы тут с тобой торчим, – подгонял старший.

      – А ну его, сам сдохнет. Не жилец, – плюнул Шнырь. – Поехали уже, в натуре!

      Бандиты уехали.

      Расэн едва дышал. Ужасно хотелось пить. К его губам поднесли фляжку.

      – Пей.

      Это была Салли. На потрёпанном одеяле она перетащила его в кустарник. Уложила на коробки, накрыла. И, завернувшись в дырявое одеяло, уснула рядом.

      Несколько дней Расэн проспал. В промежутках Салли поила его водой из ручья и кормила ягодами и объедками, которые собирала на пустыре.

      Боль прошла. Он уже мог вставать и ходить. Вечером они сидели у костра, запекали кусочки хлеба или того, что находили.

      Он стал собирать на пустыре металлические вещи, бутылки и ходил сдавать их старьёвщику. На вырученные деньги покупал водку. Пил и жалел себя.

      – В кого я превратился? Кем стал? Я обычный бездомный нищий. Я больше ничего не могу. Жизнь кончена, – плакал Расэн.

      – Хватит пить, – сказала Салли. – Это тупик. Надо что-то делать.

      – Я ничего не могу изменить! Я – никто! А виновата во всём королева Селена! – вдруг вспомнил он. – Она отправила меня сюда. Это по её милости я нахожусь в этой дыре.

      Он схватился за кулон, который Салли заботливо повесила ему на шею, сплетя красивый узорный шнурок из шёлковых нитей, что нашла тут. Шнурок никак не развязывался. Расэн потянулся за горящей полешкой. Хотел пережечь шнурок и бросить изумруд в костёр.

      – Туда ему и дорога! – в сердцах кричал бомж.

      Но был он слишком пьян. И, позабыв через миг о своём намерении, упал на кучу