Мечтатель. Владимир Максимов

по рассказам дружинников получалось, что у татар этих осадные машины имеются, и, похоже, машины эти с востока, а перед мусульманским манжаником (по-русски – пороком) бревенчатые стены не устоят. То, что рассказывали перепуганные дружинники, если не считать россказней о сторуких великанах, кидающих камни величиной с избу, говорило о том, что у татар имеются стрелометы, несколько таранов, осадные башни и мощные камнеметы, способные быстро разбить стены. Также татары, кроме камней, вовсю кидают горшки с горючей жижей, а значит, у них на службе есть мастера из Хорезма – сами они вряд ли освоили осадную хитрость. Потому и научились степняки города брать. Только все крепости, что татары взяли, – деревянные (Владимир с его каменным детинцем – не в счет, остальные стены там тоже из бревен), а вот Новгород и Псков – со стенами из камня, поди возьми их с наскока.

      Воевода походил, послушал, присмотрел дружинника из Твери, вроде бы толкового и не сильно испуганного. Пригласил его к себе домой, накормил и хорошенько расспросил о том, как татары берут города. Дружинник – средних лет рослый и грузный детина по имени Савва – служил у великого князя Юрия Всеволодовича, сумел уйти из Владимира, а потом и из Твери. По его рассказам получалось, что татары воюют против городов одинаково, а значит, и здесь, в Торжке, не стоит ждать от них чего-то неожиданного. Рассказывал Савва обстоятельно, со знанием дела и без лишних прикрас. Выходило, что татары сначала берут города наскоком, сходу. Если не выходит, посылают послов и сулят город не трогать, если им откроют ворота. Дальше хитрят, наскакивают, если войска из города выходят, вроде бы бегут, выманивают на открытое место. Город обносят тыном; сидят за ним, из луков стреляют. Стены ломают камнеметами, ворота – тараном. Все тяжелые работы заставляют делать согнанных отовсюду людей (хашар по-ихнему). Хашар и тын ставят, и рвы заваливают, и на стены их наперед татар гонят.

      Пока воевода говорил с дружинником, в дом к нему явились выборные от посадских людей. Они осторожничали, говорили, что пришли за советом – поверить ли хану и сдаться на милость или же закрыть ворота и биться с татарами. По их разговорам понятно было, что настроения в городе неважные – не верят горожане в то, что без князя с его дружиной можно сдержать татар. К этому времени воевода уже принял решение: татарам верить нельзя, если сдашься – пощады не жди, а если все одно пропадать, то лучше их тут встретить. Торжок, конечно, каменных стен не имел, но укреплен неплохо, можно пересидеть татар до подхода дружины новгородского князя. О том и сказал воевода выборным людям: так и так помирать, значит, делать нечего – надо отбиваться от татар.

      На следующее утро бывший воевода и купец, а ныне выборный посадник новоторжского люда, стал спешно готовиться к обороне. Первым делом переловили всех Батыевых шпионов, ряженых в купцов (а может, кого и лишнего прихватили), и посадили пока в острог.

      Город Торжок с трех сторон опоясывала река Тверца, замерзшая, но не бесполезная: ее крутые