Отбор для дракона. Наталья Шнейдер

взглядом, чтобы не замутило. Дождавшись, когда он успокоится, продолжила:

      – …и радовался солнцу. Жучок с золотыми крылышками тоже радовался солнышку. Он вылез на травинку погреться и увидел зайчика. «Давай дружить, зайчик!» – сказал он.

      Человек в ливрее снова вышел в коридор и быстрым шагом устремился прочь.

      – «Давай!» – ответил зайчик, и они стали играть вместе…

      Я как раз дошла до места, где зайчика схватил за уши голодный и злой медведь, когда человек в ливрее вернулся, ведя за собой… распорядителя императорского отбора, графа Боула. Я осеклась на полуслове. Выпрямилась. Мальчишка тоже замер, и лицо его стало неожиданно серьезным.

      – Как ваше имя? – поинтересовался распорядитель.

      – Мелани, баронесса Асторга, – склонила я голову.

      – Поздравляю вас, баронесса. Вы прошли на следующий этап.

      Я подобрала отвисшую челюсть.

      – Благодарю вас, граф Боул. Могу я попросить объяснений?

      Мальчишка вдруг очень взросло усмехнулся, закопошился за воротом и извлек из складок незаметную снаружи булавку. Лицо его мгновенно преобразилось: нежные розовые щеки втянулись, вокруг глаз появились морщины. Рост, правда, почти не увеличился. Карлик! Уже немолодой карлик. И очень хороший лицедей.

      – Позвольте представить вам господина Кеплера, шута его императорского величества, – сказал распорядитель.

      Я присела в реверансе, проглотив рвущиеся наружу слова. Вот чуяло мое сердце, надо было попытаться развеять иллюзию! Впрочем, на зачарованный артефакт моя магия могла и не подействовать, ведь наверняка тот, кто его зачаровывал, был намного сильнее и опытнее меня. Великолепная иллюзия, не просто перекрывающая то, что под ней, а взаимодействующая с тем, что должна была спрятать. На лице карлика до сих пор кое-где оставались следы сажи, стертой моим платком. Потрясающее мастерство!

      – Императрица должна быть сострадательна и терпелива. Та, что способна молча пройти мимо плачущего ребенка, или та, кто, потеряв терпение, может снова бросить его одного, недостойна стать супругой его императорского величества, – торжественно провозгласил граф Боул. – К великому нашему сожалению, таких нашлось немало.

      – Полагаю, я должна молчать о случившемся? – поинтересовалась я.

      – Уже нет. Мы испытывали дам весь день, правда группами, на которые они сами разделились, разбредясь по саду. Вы оказались последней и с честью прошли испытание. Что особенно похвально – в полном одиночестве. Значит, вы проявили участие к ребенку не потому, что вам хотелось хорошо выглядеть в чьих-то глазах.

      – Благодарю вас, – поклонилась я.

      Кажется, мне срочно нужно ведро спиртовой настойки пустырника. Или кандалы, чтобы справиться с соблазном пристукнуть распорядителя вместе с императорским шутом. Это же… Форменное издевательство! Сострадательна и терпелива! Это я-то – сострадательна и терпелива?

      – Император узнает об этом.

      Час от часу не легче! Но все, что мне оставалось, – лишь снова поклониться. Не спрашивать же, в самом ли деле