Жара. Александр Самбрус

постепенно расходиться. Вернуться с улицы на биржу было настоящим счастьем. Стены ее здания были настолько толстыми, подвалы столь глубокими, а эти новомодные охладительные машины так исправно работали, что внутри образовывался особый микроклимат и в здании было совсем не жарко – можно было ходить хоть в трех черных пиджаках. Но попробуй выйти из здания – и ты проклинаешь все на свете!

      – Ну и жарища! – кручу я головой, обращаясь одновременно к Врано и к Ладисласу. – Чувствую, что мне нелегко будет это перенести: такие температуры да еще и эта униформа.

      – Да, летом тут адское пекло, – согласился Ладислас.

      – Значит, и для вас тоже?

      – Ну конечно, – говорит Врано. – Мы тоже страдаем.

      – Так как же вы – и другие тоже – как вы умудряетесь выдерживать все это?

      – Ну, мы все-таки южане. Жара нас донимает, но мы привычные. И потом, большинство брокеров устроились по линиям двух трамвайных маршрутов – им легче, а те, кому линии не подходят, после того, как биржа закрывается, добираются домой перебежками. Точно так же и мы поступаем. Нам, к сожалению, ни одна из линий не подходит. Так что единственный выход – это перебежками.

      – Так и живем, – подтвердил эти слова Ладислас.

      «Перебежками» – на меня это слово произвело впечатление. Итак, и Врано, и Ладислас живут вдали от трамвайных маршрутов. Но они выработали себе вариант: добираются домой благодаря этим «перебежкам». Выбегают из биржи и сразу в «Желтый дом». Там можно выпить чего-нибудь прохладительного, а то и подкрепиться основательно, зарядиться этим для следующей перебежки. Потом по теневой стороне – «всегда держись теневой стороны», они меня постоянно об этом предупреждают – перебегают к «Каторжанам». Там тоже освежаются, приходят в себя, потом еще одна-две перебежки – и вот ты уже дома. А дома эту униформу с тела прочь. Неплохо.

      – Ты, кстати, о том, что униформа тебя донимает, не очень-то распространяйся, понял? – предупредил меня Врано.

      – Но почему нельзя сдвинуть часы работы? Устроить все так, как и в других учреждениях?

      – Что ты?! – это же вековые традиции. А руководство очень суеверно. Оно боится, что если хоть что-то нарушить, так у биржи начнутся тяжелые времена. И все тут начнет рушиться.

      – Ах, вот оно что…

      – Мы в этом плане самые несчастные люди в городе. Об этом все знают. Но все знают и о другом: у нас самые высокие по городу заработки. И потом, никто тут никого за рукав не держит, если кто-то уходит, так на освободившееся место десятки желающих претендуют.

      – Понял. Но почему нельзя послать за такси и нормально разъезжаться по домам?

      – Что ты! Никому такого не говори! Их профсоюз десять лет с муниципалитетом сражался за то, чтобы и таксистам предоставить право на сиесту. Все это проходило под лозунгом «Таксисты тоже люди!». Так что тут нет никаких вариантов.

      – Ну что ж, ничего не остается – попробую и я перебежками.

      – Конечно, тебе тоже придется с перебежками. Вдоль