Академия Хозяйственной Магии. Матильда Аваланж

начинаешь!

      – Зелёный цвет кожи был бы тебе более к лицу, чем нынешний, – невозмутимо проговорил Фил.

      Вот гад!

      Хорошо, что я это его зелье рабочее стащила! А то уж слишком задирает нос.

      Правда, на данный момент с координацией у меня было не очень, потому вместо того, чтобы гордо удалиться, я врезалась в раскрытую дверцу шкафа и чуть не упала, сшибив при этом несколько увесистых фолиантов на пол. Маркировка на корешках гласила, что взяты эти книги из институтской библиотеки и они особо ценные.

      – О, боги, Фрэнтина! – Шепард закатил глаза, после чего помог мне подняться и подхватил за локоть. – Я тебя сам до твоей комнаты отведу, в таком состоянии ты все общежитие перебудишь!

      В принципе, за проявленную доброту он даже «спасибо» заслужил, но из вредности я говорить не стала, вместо этого заявив, что он слишком сильно сжал мой локоть и мне больно.

      – Потерпишь! Да мы и, собственно, уже пришли, – с явным облегчением Фил впихнул меня в мою комнату. – Сладких снов, приятного пробуждения!

      Вот это он, кстати, по делу. Нужно позаботиться о том, чтобы утром мне никто не помешал поспать. Припомнив, как это делается, я сотворила на двери засовные чары и, прошлепав к своей постели, прямо в одежде на нее рухнула.

      Флакончик с оранжевым зельем, отлитый из стекла в виде обнаженного женского силуэта, выскользнул из моего кулака и, упав на пол, разбился.

      ГЛАВА 2

      – Добрый студент радеет об учебе и усердно занимается, не жалея сил своих и времени. С прилежанием посещает он занятие, не пропускает ни одной пары, стараясь, как губка, впитать и овладеть теми знаниями, которые стремятся донести до него. Благочестивый студент с огромным уважением относится к своим преподавателям, преклоняется перед их мудростью и многоопытностью, со рвением внимает каждому их слову. До чего же радостно, светло и приятственно быть прилежным студентом и вкушать от источника знаний струи понимания, сиречь разумения! Но как же плохо быть негодным учеником, лентяем и невеждой, заниматься кое-как, через пень-колоду, а то и вовсе пренебрегать занятиями, не чтить своих преподавателей, и, того хуже, дерзить им, предаваться разгульным кутежам и увеселениям в тяжелую годину, когда все свои силенки нужно бросить на овладение знаниями и умениями…

      Я встала с постели, как сомнамбула, подошла к окну и высунула в него голову:

      – Патрик, а ты не мог бы пойти со своими рассуждениями к семихвостому? Шесть утра, имей совесть!

      Святой, устроившийся на карнизе под моими окнами с самым обстоятельным видом, страшно оскорбился не столько самим фактом того, что его послали (студенты это часто делали), сколько тем, куда послали.

      Сейчас я была согласна на статуи самых страшных чудовищ за моим окном, лишь бы они молчали.

      – Посмотри, какое чудесное утро, Фрэнтина, – Патрик светло улыбнулся. – Так и тянет встать пораньше и с доброй, веселой душой пойти на занятия!

      – Какие занятия, Патрик? Брысь!

      – Как какие? – наигранно удивился святой. – У твоей группы