Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов. Сборник

рассказал ужасную вещь о Кировской дивизии, будто бы она разбита, и плакал. «Мительман, Мительман такой способный, такой умный!» – повторял он. Я не могла выдержать и тоже заплакала. <…> [Е. С-ва]

      21 августа 1941 года

      Шли дни за днями, и фронт приближался к Гатчине. <.. > Жители начали эвакуироваться. 17 августа уехала сестра с племянником, 18-го теща и свояченица. Три чемодана с бельем и одеждой я вывез в Ленинград. <…> Утром 19 тщательно прибираю квартиру, заколачиваю двери и рамы гвоздями, и запираю на ключи. Удары молотка раздаются погребальным звоном. Я вышел на улицу и взглянул последний раз на окна своей квартиры, где жил восемь лет и где вместе с женой боролся за жизнь своего сына.

      Больше я не видел своего гнезда. Погибло все, что я ценой своего труда смог приобрести за восемь лет. Квартира, обстановка, радиоприемник, часть одежды и белья, и даже вещи знакомых свояченицы, временно оставленные на хранение. <…>

      20 августа я попытался попасть в Гатчину. Видел, как сыпали немецкие самолеты бомбы на безоружный город, как он обстреливался из пушек. Около меня разорвался снаряд. Я уцелел, но при падении порезал руку осколками стекла.

      Видел мать и отчима. Они сидели в подвале и отказались идти со мной в Ленинград. Мать была нездорова. <…> Я один уехал с последним поездом в Ленинград. <…> Поезд шел по неправильному пути, вагонами вперед, под грохот пушек и трескотню самолетов. Я стоял на площадке вагона и плакал. Мне казалось, что я кроме дома потерял мать. Я считал себя подлецом. Прошло несколько дней. Однажды утром пришли из Гатчины мать и отчим. В городе жить уже было нельзя, Командование Красной Армии настояло на уходе остатков жителей, и вот мать и отчим пришли с несколькими жалкими тюками.

      Меня, мать и отчима временно приютил Вячеслав Францевич К-й, начальник 5-й жилищно-ремонтной дистанции Октябрьской железной дороги. Он эвакуировал свою семью, и теперь мы трое хоть немного могли заменить ему семью.

      Моя жена Туся получила комнату на улице Дзержинского [Гороховой]. Комната маленькая, всего 10 с половиной квадратных метров. Я ее отремонтировал, достал в долг шкаф, два стула, стол, настольную лампу и купил полуторную кровать с матрацем. Комната стала приличной и уютной <…> [А. А.][11].

      21 августа 1941 года

      В райкоме прошло совещание, посвященное <…> обращению к ленинградцам за подписью Ворошилова и Жданова. Разрешили принимать в отряды Народного ополчения женщин. Я тоже записалась и очень рада, что если надо будет погибнуть за Советскую власть, то с оружием в руках и не зря, а может быть, удастся какого-то фашистского гада уничтожить, записалась также Б.Н. Крушкол.

      В шесть часов вечера все должны были явиться в сад МОПРа, но своевременный сбор не произошел, так как в пять часов началась воздушная тревога, которая продолжалась час сорок минут, поэтому пришли с опозданием.

      Исторический момент пережили все присутствующие при выборах командира и комиссара отряда. Все уселись на ступеньки Михайловского дворца в саду и слушали выступления ораторов.

11

А. А. – род. 1908 г. – инженер 5-го отделения службы движения Октябрьской железной дороги.