Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов. Сборник

– небольшой домик. Вошли. Хозяйка выслушала и говорит:

      – Мы эвакуируемся, многие уже давно уехали, идите в огород, накопайте картофеля, свеклы и моркови и варите. Вот вам котел, дрова есть. Не оставлять же немцам, лучше самим съесть.

      Поработали на славу. Картошки целое ведро. Хозяйка дала соли, кусочек хлеба. С хлебом тут плохо, муки много, а пекарни нет, печь негде. Наелись досыта, живот пучит.

      Мои попутчики не хотят расставаться со мной, едем вместе. Проезжаем одну станцию, выходит начальник, вручает жезл, едем дальше, порядок. Вдруг. Стой! Не доезжая станции Жихарево обстрел, ложимся на пол. Поезд задним ходом возвращается к станции Волховстрой. Военный комендант смеется:

      – С приездом поздравляю.

      Тут не до смеха, были близко от родного города, а в город не попасть. Опять отправились спать на вокзал.

      Обидно, буквально тысячи военных бродят в Волховстрое – вооружены и сыты. Все они из уст в уста передают о том, что в Мге высадился большой десант автоматчиков, что нет силы, способной его уничтожить. Трусы, паникеры, десант человек 400, а тысячи о нем говорят. Дать бы сюда рабочих Кировского завода, они бы дали жизни гадам, показали, как нужно бить врага. <…>

      Снова в кабинете секретаря горкома:

      – Товарищ Никитин, решил идти пешком, посоветуйте, как лучше пройти… Обстановка обостряется, и все пути могут быть отрезаны.

      – Идите, но путь может быть тяжелым. До Ленинграда 155 км. Идти нужно так: до села Путилова, затем вниз на Канаву, по канаве до Шлиссельбурга. – Попрощались.

      С моим планом краснофлотцы не согласились. Иду один. Вечереет. Предстоит далекий путь.

      Ребята не отпускают. Жалко. Нельзя терять время. Пожали руки, и крупная слеза скатилась по моей щеке. Не знаю, то ли от обиды и боли расставания, то ли от неопределенности перспективы возвращения в Ленинград, к дорогим друзьям и товарищам.

      Неукротимое желание вернуться, только оно сопутствовало мне всю дорогу. <…>

      Сколько прошел километров, не знаю, устал чертовски. Уже стемнело. Безлюдно, только изредка проходят патрули.

      Ночевал под открытым небом, трава влажная, холодно и ужасно хотелось есть.

      Прошел деревню, Она совершенно пуста, окна открыты, двери настежь.

      Где же наша армия, уж не заблудился ли я?

      На грядке нашел морковку, она не красная, а черная, огурец дряблый. Соли нет, хлеба нет.

      Впереди большое село. Путилове. Справа белая церковь. Едва иду. Рассказывали, что до Путилова 67 км. Как же идти дальше? Не выдержу?!

      Спать на земле нельзя – иней, начались легкие заморозки.

      Хочу пить. Теперь моя дорога пойдет лесом до Канавы.

      – Стой! Куда?

      – В Ленинград, – ответил я подошедшему ко мне красноармейцу в летней пилотке. Проверив документы, патрульный, улыбнувшись, заметил:

      – В Ленинград едва ли пройдешь, смотри не сбейся с пути, а то попадешь в гости к немцам.

      Спасибо, дал закурить.

      Покурил, напился воды, как будто легче стало. Двинулся в поход. Иду по краю проселочной дороги. Кто-то шевелится