Боя часов я так и не услышал. Виктор Доминик Венцель

мы к этому привыкли. Даже обеденный стол накрывали на две дополнительные персоны.

      В скором времени появился господин В, владелец аптеки, у которого дядя Лео воровал лауданум. Этот В оказался крепким орешком, и даже смог прожить на четыре недели дольше обычного. Как стало известно, постельные вопросы его почти не интересовали в силу возраста, а у Ники, в связи с этим, почти не было поводов для ревности. И тем не менее, однажды господин В решил принять одну чудесную микстуру и тряхнуть стариной, но тряхнул только собственным телом из окна четырнадцатого этажа, когда Ника опять вышла из себя. Летел он долго. Кричал громко.

      Ника, Ника и Ника собирали его по частям весь следующий день.

      Так моя сестра стала владелицей аптеки, которая в скором времени прогорела и с треском закрылась, а в Доме появилась еще одна запертая на ключ комната. Уже пятая.

      – Еще пара браков, милочка, и мы выберемся из этой дыры, – обещала ей вторая, подводя глаза у зеркала, – Только представь, как будет славно, если мы переберемся в Столицу, а? Там этих мужей – валом. Найдем себе самого лучшего.

      – И самого богатого, – говорила третья, – У которого мешок золота будет больше, чем его брюхо. Тебе не надоело жить в этом сарае, милочка?

      Ника молчала, все больше напоминая заводную куклу, из которой вынули механизм. Впрочем, она так давно стала замкнутой, что это уже никого не удивляло. Даже меня, а я очень люблю свою сестру. Всех трех, вернее.

      Время шло, и у Ники появилось еще четыре кольца. Первое – от уличного музыканта, второе – от хозяина мясной лавки, третье – от мрачного солдата, недавно вернувшегося с войны, а четвертое – от владелицы консерватории. Моя сестра увлекалась не только мужчинами, кстати говоря. Не смотря на то, что все люди были разными, конец у них был почти одинаковым. Музыканта Ника задушила струной, хозяина лавки толкнула в топку камина, а солдата и владелицу консерватории банально застрелила из старинного мушкета, который получила в подарок на первую свадьбу.

      – Все дело в том, что люди стали необязательными, – вздыхала вторая Ника, запирая на ключ девятую спальню на четырнадцатом этаже, – Клятвы ничего не значат, а кольца – это не символ единства душ и тел, а только фикция и бижутерия. Чувствую я, милочка, останемся мы вдовами.

      – Зато, какими богатыми, – поправляла ее третья, бережно расчесывая длинные волосы Ники костяным гребнем с драгоценными камнями, – Три головы лучше, чем одна, так что найдем выход из положения. Не волнуйся, милочка. Ты не одна.

      Ника, и правда, ни минуты не была одна. Возможно, из-за этого и страдала больше всего, но какая теперь разница? Десятым ее мужем был офицер полиции. Папа был очень против этой женитьбы, и искренне обрадовался, когда Ники попросили его помочь избавиться от тела. К счастью, на этот раз крови было мало – кухонный молоток для отбивных проделал в черепе супруга маленькую вмятину, не более того. Труп отправили к остальным, а вот форму – оставили.

      Одиннадцатый муж был хитроумным мошенником,