Разбойничья Слуда. Книга 5. Самолет. Николай Омелин

какое-то… одухотворенное что ли. Мы когда с войны возвращались, у солдат похожие лица были. Нет?

      – Домой, капитан, Домой.

      – Издалека?

      – Вы даже представить не можете насколько издалека, – многозначительно ответил Ямпольский.

      Поезд тронулся и стал медленно набирать ход. Янис оторвал взгляд от мелькающий строений и, расстегнув гимнастерку, откинулся к стене.

      – Не доводилось раньше в Киеве бывать? – спросил Ямпольский.

      – Нет. У меня в батальоне двое было c Киева. Много о нем рассказывали. Я на Крещатик хотел сходить, но времени не хватило. Хоть и разрушено много, но видно, что красивый город.

      Ямпольский промолчал, надеясь, что новый знакомый продолжит разговор. Так и произошло. Чуть помедлив, Янис заговорил снова.

      – У нас в батальоне откуда только солдат не было. Со всей страны. И с Сибири, и с Кавказа, и с Севера много было. Много ребят хороших. И погибло много.

      Пульпе замолчал. Глаза блеснули слезливым блеском.

      – А я всю войну на Севере. В самой глуши. Работал. Лес для фронта заготовляли. А на войне не довелось, – стараясь отвлечь капитана от воспоминаний, произнес Ямпольский.

      – Вы на Севере где трудились? – наконец, совладав с чувствами, спросил Пульпе.

      – В Архангельской области. Слышали о такой?

      – В Архангельской? У меня там брат живет. В деревне. И невеста с матерью там в эвакуации была.

      – Не женат, получается?

      – Нет, но недолго осталось, – протянул Янис.

      – А что так грустно? Или не по своей воле?

      – По своей. А вместо этого в командировку еду. Ай, да ладно! – вздохнул Пульпе.

      – Образуется все. А брату вашему повезло. Там много деревень. Люди в них не богато живут, но хорошие по большей части. Здесь, – он развел руками. – Здесь не такие.

      – Да, там мужики что надо! – согласился Янис.

      – Хотя и малограмотные, но от природы наделенные особым жизненным разумением. Надежные и, как бы вам не показалось странным, свободные и независимые, – произнес Ямпольский с определенной долей грусти и зависти.

      – Почему? Люди везде свободу любят и ценят, – Янис недоуменно взглянул на Ямпольского.

      – Вы…

      – Янис.

      – Вы, Янис, не можете не согласиться со мной, что по здешним краям, – Ямпольский машинально обвел вокруг себя рукой. – Да и по многим российским, вражеские сапоги ходили не раз. Не раз под врагом народ оказывался. В отличие от тамошних, северных. От того, там всякое насилие и преклонение не приемлют в большей мере. Нет в тех людях страха. И за свою свободу и достоинство готовы многим жертвовать.

      Ямпольский мог бы еще долго говорить о людях, с которыми свела его судьба в последние годы. Вспоминая их, он уже стал сомневаться в правильности своего поступка. И в определенной мере даже осуждал себя за то, как он с ними расстался.

      – Да, Митька, пожалуй, такой, – задумчиво проговорил Пульпе.

      – Что?

      – Брат мой такой, говорю. Он по званию