Разбойничья Слуда. Книга 5. Самолет. Николай Омелин

видно, тебя Толей Шанешкой8 кличут, – словно не слушая внука, твердила свое бабка. – Отэкой дя9, лежень, – не унималась она.

      Толька молчал, понимая всю бессмысленность в препирательстве с ней. А бабка подошла поближе к кровати, поддернула свалившийся край одеяла и подоткнула под спину внука.

      – Лежи уж, правильный ты наш. Раньше разве позволили бы родители, чтобы дети со стариками так разговаривали? Живо бы поперек спины вицей вытянули. А нынче что? Никакого уважения. Доброго слова не услышишь, а не то помощи какой. Говори, что хошь, бабка все стерпит, – она картинно всхлипнула и отправилась в соседнюю комнату. – Знают, что ей деваться некуда.

      Когда дверь за Евдокией Антоновной закрылась, Толька перевернулся на кровати и сел, свесив на пол здоровую ногу. Отчасти он понимал и даже мог согласиться со словами бабки. Но одно о том подумать и совершенно другое произнести в слух. В том, что в армию служить не берут, его вины в том не было. После победы призыв отменили на несколько лет. За годы войны армия разрослась до небывалых размеров, и нужно было время, чтобы привести ее к разумной для мирного времени численности. Но от этого Тольке и его сверстникам было не легче.

      Война совсем недавно закончилась, и фронтовиков в Ачеме было не мало. А в некоторых семьях еще надеялись на возвращение и ждали своих близких. Потому отношение к тем, кто не служил срочную было, мягко говоря, особое. Конечно же, все понимали, что не по своей прихоти переросших парней в армию не берут. Но все одно, находились и такие, кто ставил им это в вину и относился к ним с некоторым пренебрежением. То поздороваются со всеми, кроме призывника. Или в разговоре нет-нет, да и кольнут словцом каким. Мол, кто-то служил и воевал, а кто за их спинами отсиживается.

      Вот и Тольку не миновала эта участь. Совсем скоро ему двадцать один исполнится. И если те, кто помоложе старались обходить эту тему стороной, то старшее поколение в выражениях не стеснялось. И ладно бы, если кто из деревенских измывался, так свои родные досаждали много больше. То отец, хлебнув лишнего, причислит его к никчемному поколению, способному только с девками по зауглам обниматься. То у матери не задержится и слетит с языка, что у всех дети как дети, а у нее незнамо кто растут. А бабка та совсем чуть ли не изменниками родины их с младшим братом зовет. И не было у Тольки нынче желания больше, чем пойти в армию.

      Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, он попытался подумать о чем-то хорошем. Но первое, что пришло в голову, оказалось совсем не тем, о чем хотелось бы вспоминать. И как ни пытался переключиться на что-то другое, но ничего у него не получалось: мысли все время возвращали его к той летней ночи.

Июль 1941 года

      Что делать с золотом, Толька Ларионов толком не знал. Отдавать жалко, а как с него какую выгоду получить, тоже представлял плохо. Не сомневался лишь в одном: если рассказать родителям,

8

Уменьшительное от «Шаньга» (местное)

9

Укоризненное «Вот ты какой!» (местное)