Синдром Шишигина. Денис Сорокотягин

кой монотонный, писклявый, как в каком-то фильме. Обойдёмся без дефибриллятора. Я очень вас прошу. Возвращаться – это плохая примета, доказано. И если даже посмотришь на себя в зеркало и скорчишь себе рожицу (своё истинное лицо наружу выпустишь), не поможет.

      Бейся в грудь, впивайся кастетами (не твоими, взятыми тайком у отца, не твоего) в малахитовую грудь родного города, кричи не кричи – не дозовёшься.

      – Пульс! Ишь чего захотел, пестрёныш! – говорит мне город голосом Бажова.

      – Почему пестрёныш? – спрашиваю я город.

      А город отвечает:

      – Серой шейки на тебя нет. Какой же ты стал бесчувственный в этой своей Москве, как бамбуковый коврик, с помощью которого можно свернуть ролл.

      Я ничего не отвечаю, я мало что понимаю в литературе, путаюсь в текстах Бажова и Мамина-Сибиряка, потому что их не читаю. И до сих пор боюсь Огневушки-поскакушки. И тех ребят во дворе, которые говорили, что она потаскушка и вообще не огонь.

      В детстве я был уверен, что Бажов, Мамин и Сибиряк – живут одной семьёй, и Бажов в этой семье за старшего, потому что с бородой.

      А вообще это всё неважно. Пульс у города есть, но не про мою честь.

      Вспоминал день своего отъезда из Екатеринбурга. Сидел на чемоданах, на дорожку («вас ожидает белая Киа Рио, водитель – Джафар»), прямо как три сестры все разом, вместе, в одном флаконе. Но я уехал, а они нет. Но кто их знает. А вообще я больше Ольга. Я – стоик и кладу всё на алтарь, всхлипываю внутрь, застёгиваюсь на все пуговицы, и даже ту верхнюю, которую бы надо всё-таки расстегнуть. Как ты там будешь в Москве? Там ведь все нарастопашку (уральский диалект).

      Два чемодана, весом в 32 килограмма (лимит был 30, пропустили без доплаты, последний поцелуй на прощание от города). В одном чемодане – левое предсердие, в другом – правое. А где желудочек? Где-то между.

      Об этом нужно писать книгу. Но зачем? Зачем брать с собой сердце родного города в чужой город? Пока ты летел, все эти два часа полёта на «Победе» сердце ныло, болело, даже останавливалось (показалось), а потом даже заводилось (снова показалось), это всё твоё сердце, в груди малахитовой (пока), а то, другое – в чемоданы замурованное, – не выдержало и сбежало из багажного отделения, когда шмонали багаж. А ты ведь даже и не заметил, что шмонали и что сбежало.

      Зачем ему твоя Москва? Что оно там не видело?

      Где запястье у Екатеринбурга,

      чтобы нащупать его пульс?

      Где твоя грудь драгоценная,

      малахитовая, прежняя,

      где оно всё?

      На Урале больше не существует малахитовых месторождений. Все камни везут из Африки. Я давно живу с этим.

      Зачем-то придумал, что водителя такси

      звали Джафар (в переводе с арабского —

      «райский ручей, источник»). А машину не

      придумал. Курсив мой.

      Бажов умер от рака в Москве в 1950 году. Не знал. Значит, он мог ездить в метро и так же, как и я, бояться (удара турникета, досмотров, штрафов и др.).

      Мамин умер от плеврита в Санкт-Петербурге и не знал о смерти Бажова, потому что умер задолго до этого. Перечитать «Серую шейку», сегодня же, проверить, насколько всё плохо.

      А где Сибиряк? Умер? Что вы такое говорите. Типун вам на язык. Кто-нибудь его видел? Куда он опять за-пропасть-ился? Вот же его чемоданы стоят. Оба – его, не трогайте, он вернётся. Какая ещё примета? Нет, он всё никак не уедет. Ольга? Какая Ольга? Да, она с ним. Но они уже не вместе. Давно. Тёмная история.

      А Сибиряк где-то между. Там же, где и желудочек. А вообще желудочков в сердце два – правый и левый.

      Об этом надо писать книгу. И не по верхам щупать-нащупывать, а копать, и как можно глубже, до потери пульса.

      Алик

      Если будете проходить мимо «ИТАР-ТАССа»

      не проходите мимо

      Загляните в один из выемов в здании

      Там, где вентиляционный выход

      прямо напротив памятника Тимирязеву

      Я всё это время был уверен

      что из вентиляции идёт тёплый воздух

      Поэтому он не мёрзнет

      все эти пять московских зим

      Я его вижу каждый Божий день

      Но только сегодня решаюсь с ним заговорить

      Его зовут Алик

      1965 года рождения

      Детдомовец

      Родом из Баку

      Христианин

      Служил в Горьком

      Потом в Москве

      Работал парикмахером

      Затем на стройке

      Это всё было в восьмидесятые

      На стройке платили копейки

      Послал всё к чертовой матери и ушёл оттуда

      Кто его мать и отец, никогда не интересовался

      Без паспорта

      Без