Габдулла Тукай и русская литература XIX века. Типологические параллели. В. Р. Аминева

«язычники» игнорируют возможность этого события. Упоминаемые поэтом Яджу`дж и Маджу`дж – в исламской эсхатологии племена, наводящие порчу на земле, нашествие которых предвещает конец света62. Г. Тукай, с одной стороны, конкретизирует ситуацию, наполняя её актуальными аллюзиями, с другой – органически вписывает в эсхатологическую проблематику и образную систему. Опираясь на характерную для исламской эсхатологии концепцию противопоставления земной жизни Концу Света, поэт показывает проницаемость границы между мирами и зависимость второго от первого.

      Зөбанилар, кылыч, туп, казак, мылтык, палачларла

      Мөхатыз һәр җәһәтдән: сагъ вә сулдан, зир вә балядан.

      <…>

      Тәмамән фәсех улынмышдыр мәкаль: «Әһле йир чөн йир»;

      <…>

      Йидермә кяинати, сакла бу Яэҗүҗе-Мәэҗүҗдән,

      Вә чәкдер сәдде Искәндәр бөтен әсхабе Думадан63.

      (Ружья, и пушки, и сабли, штыки, палачи и казаки

      Справа, и слева, и сзади – кольцом окружают нас снова.

      <…>

      Попран закон: «Кто возделывал землю – тот ею владеет!»

      <…>

      Не отдавай нас язычникам! В Думе заставь депутатов

      Вал Искандера построить – ограду от зла векового64.)

      Напряжение в лирическом сюжете нарастает, и кульминационной точкой являются восклицания, исполненные страстного порыва к идеалу:

      Ачыл, гөлзаре әхрар! Нәгъмә саз улсын бәлабилең,

      Ки истикъбале милләт раушан улсын ләйле камрадан.

      Гомумән мөслимини һәр заман мәэмүре вөҗдан ит;

      Азад ит сакымыз багълаян әгълялы чалмадан65.

      (Сад распахни свой, свобода! Да будет светлей полнолунья

      Нации нашей грядущее, доля народа родного!

      Совесть буди, пусть не знают оков наши ноги,

      Сбей эти – словно чалмою – обвившие всех нас оковы!66)

      Художественная система рассмотренных стихотворений Г. Тукая вырастает на путях перекодировки в свете просветительских идей и концепций широко разработанного предшествующей традицией поэтического языка. Коранические и суфийские сюжеты, образы и мотивы прямо проецируются на реальные ситуации и события современной поэту общественно-политической действительности и наполняют их мифологическим подтекстом. Окружающий лирического героя мир со всеми присущими ему гротескными чертами включается в контекст Божественного космоса – арену борьбы Добра и Зла, Хаоса и Порядка, Света и Тьмы, демонических и небесных сил. Религиозно-мистические, эсхатологические темы и мотивы не только углубляют «просветительские» наставления и призывы Г. Тукая ракурсом иного измерения и видения событий. Между «тем» и «этим» мирами устанавливаются причинно-следственные связи. Наступление Конца Света, «последних времён» ставится в прямую зависимость от реализации просветительских проектов и преобразований.

62

Исламский энциклопедический словарь. – М. : Ансар, 2007.– 400 с. // http://slovar-islam.ru/books/y.html#Iadzhudzhi Madzhudzh1

63

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 153 б.

64

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 106—107.

65

Тукай Г. М. Әсәрләр : 6 томда. – 1 т. – 153 б.

66

Тукай Г. Стихотворения / пер. с татар. – С. 107.