Ты очаровала моё сердце. Оксана Триведи

надо делать вид, что тебе безразлично. Если больно, то, значит, нужно прожить эту ситуацию, плакать, изливать душу, но только не молчать. От твоего умения съедать обиды, не запивая водой, легче не станет. Ты должна выплеснуть негатив, как грязную воду из кружки. Плачь, кричи. Только не оставляй это внутри. Со временем этот мусор может напомнить о себе и распространять повсюду отвратительный запах. Так что хватит изображать из себя сильную героиню, – сказала Рия и швырнула стопку оставшихся тетрадей в сторону.

      – Не надо бросаться тетрадками. У них очень красивые обложки, – заметила я.

      Что я сейчас произнесла? Чушь. Сестра хочет помочь мне пережить расставание, а я вместо этого сворачиваю на другую тему. Так всегда было. Когда мне неприятны или слишком тяжелы какие-то вопросы, то я просто перехожу на другие, менее противные. Не хочу говорить о том, что ранит. Иначе я опять разревусь. А я не хотела этого делать. Тем более, при свидетелях. Мы не были близки с сестрой. К тому же та история ещё больше нас отдалила. Именно из-за неё я вынуждена страдать и не иметь возможности, даже надежды в будущем быть с тем, кого любишь. Поэтому слово «любовь» я решила зачеркнуть в своём личном словаре.

      Я встала с кровати и подняла несколько тетрадей, упавших на пол. Затем соединила их с остальными, просмотрев некоторые из них, я остановила свой взгляд на обложке, на которой была изображена картина Клода Моне. Я тащилась от импрессионизма. Сама не ожидала, что стану фанаткой этого направления в живописи. Но это случилось, поэтому я всегда выбирала себе тетради с чарующими пейзажами и романтическими моментами. У меня захватывало дух. Сердце останавливалось, настолько красота увиденного цепляла меня, уносила в дивный мир.

      – Заберу себе. Можно? – сказала я и помахала тетрадкой перед лицом Рии.

      – Конечно.

      – Ты рада, что едешь на учёбу?

      – Ещё бы. Пятый курс, последний.

      – Я имею в виду, что тебе больше нравится жить там, отдельно от нас. Это так?

      – Не совсем. Я люблю быть дома.

      – Вот видишь. Ты любишь быть дома, но не с нами.

      – Мирка, ты придираешься к словам. Дом – это и есть вся семья. Такой образ.

      – Ну ладно. Буду думать, что тебе больше нравится делить комнату со мной, чем с одногруппницей.

      – Так и есть.

      Я прикусила губу. Наверное, из-за Сапрыкина у меня было плохое настроение, и во мне росло желание поссориться с сестрой. Впрочем, всё ведь и произошло косвенно из-за Рии. Я не хотела винить её в этом, но мне было обидно, что теперь нити от моей судьбы ещё сильнее натянуты в руках отца.

      – Во сколько ты уезжаешь? – спросила я.

      – Через час.

      Серёжа тоже сегодня собирался ехать на автобусе в университет в это время. Они учились в одном учебном заведении, только на разных курсах и факультетах. Я отвернулась. Не хотела, чтобы сестра обнаружила в моих глазах слёзы, которые в десятый раз за сутки готовы были сорваться, как осенние листья с деревьев.

      – Я пойду пораньше на остановку.