Свенельд. Оружие Вёльвы. Елизавета Дворецкая

ранен? Что случилось? Это звери, или ты с кем-то повздорил?

      Перед нею сразу развернулась вся сага: чужак поссорился с кем-то у себя дома, подрался, убил, сам был ранен, вынужден бежать… и вот упал у ее порога! И уже завтра-послезавтра по его следу сюда придут мстители. Очень нужен ей такой подарок!

      – Н-нет, – он говорил не очень внятно, с трудом шевеля замерзшими губами. Видно, у него все лицо в метели задубело, несмотря на худ и плащ. – Не сейчас. Давно. Рана… открылась… давняя.

      – Покажи, – велела Хравнхильд не без сомнения.

      Если он вздумает умереть тут, возле ее очага, ее тоже ничего хорошего не ждет. Придется ехать к Фридлейву, объявлять о смерти неведомого человека… Ну или просто зарыть его где-нибудь в лесу и сделать вид, что она его в глаза не видела.

      – Ты лекарка?

      – Самую малость, – Хравнхильд поджала губы.

      Но гость уже заметил развешанные везде пучки трав.

      – Помоги, – он кивнул на свой пояс и слабо пошевелил закоченевшими пальцами.

      – Ох-ох! – Хравнхильд встала на колени возле него. – Давненько мне, старухе, не приходилось расстегивать пояса мужчинам!

      Гость глухо хмыкнул. Он мог бы сказать, что и ему давненько женщины не расстегивали пояс, но на шутки не было сил. Ворча и дуя на зябнущие пальцы, Хравнхильд принялась за дело: ремень на морозе стал как железный и не гнулся, бронзовая пряжка обжигала холодом. Однако пряжка в виде драконьей головы была очень хорошей, тонкой работы, а к тому же позолоченная. Ого, подумала Хравнхильд. Этот тролль, кем бы он ни был, не из бедных бродяг, хоть и не ел два дня.

      Из-под мокрого, тяжелого плаща еще что-то блеснуло, и у Хравнхильд сами собой вытаращились глаза. Она увидела рукоять меча – он висел у гостя на перевязи за спиной и до того был скрыт под плащом. Навершие рукояти в виде полукруглой шапочки покрывал тончайший узор из серебра и золота, и близ очага оно сияло так, что кололо глаз. Хравнхильд чуть не отпрянула, потрясенная. Воистину, мертвеца в ее доме было увидеть легче, чем такой меч! Он стоит больше, чем весь ее дом, со всей утварью и козами, да в несколько раз! Подобные вещи она видела лишь два-три раза в жизни – у конунгов и их приближенных, и то издали.

      – Ты что – конунг… ётунов? – вырвалось у нее.

      Гость не ответил, знаком показав, чтобы она помогла ему стянуть кожух.

      Одет он был в полушубок из волчьей шкуры, мехом внутрь. Хравнхильд помогла ему высвободить руки. Пахло от гостя, как от всякого, кто долго путешествовал и давно не мылся, но под кожухом он уже не был таким холодным. Ниже оказалась рубаха из грубой некрашеной шерсти, и он знаком показал, что ее тоже надо снять. Двигался он неловко, но молчал.

      А когда рубаха была снята, Хравнхильд увидела, где беда. С правой стороны, на ребрах, на серой шерсти нижней сорочки виднелось пятно крови – свежая кровь наслаивалась на уже подсохшую, видимо, кровотечение началось какое-то время назад.

      Испустив глубокий вздох, Хравнхильд взялась и за эту сорочку. Наконец она тоже была снята. Мощное тело с узловатыми мускулами, довольно