Тишина. Ирина Таланкина

лишь до того момента, пока они не касались выбора других людей. Федору же, напротив, хотелось доискаться до каждого, разузнать его помысел. Отнюдь не из низкого желания влезть в жизнь другого, а из обыкновенной детской любознательности, перерастающей порой в навязчивое любопытство.

      Между тем молчаливый исихаст продолжал свое наблюдение. Под проникающим взглядом Федор не находил себе места, пока на помощь не пришел настоятель Лука. Старик неспешно бродил по округу, созывая подопечных к урокам. Перед тем, как окликнуть Еву и Федора, он подошел к исихасту и что-то шепнул ему, в ответ на что получил долгий теплый взгляд. Судя по всему, когда-то они были друзьями.

      – И чего на меня так глядел он? – пробурчал Федор, прибившись к подошедшему настоятелю.

      – Раз глядел, значит, что-то в тебе сыскал особливое, – отвечал ему Лука.

      – Что ж особливого! – вспыхнул мальчик. – Юродство мое сыскал? Так для того и дара не нужно.

      – Не язви, Федор. Отчего ты о болезни своей сразу думаешь? Сильно же тебя мальчишки ею загнали, а меж тем нет в ней такого зла, какое тебе видится. Я знать не могу, отчего Архипп на тебя загляделся. Но взгляда его ты не страшись, Архипп всегда человек славный был, со мною он коров с телятами в молодости пас, а на тридцатом году к духовности пришел, исихазм принял. Но глаз его незлобливый – ты, Федор, не страшись. В тебе много особливого, одного только братца своего припомни. Ведь рождение ваше было чудом магическим.

      Они направлялись к месту уроков. Уроки для молодых тишинцев проводились на полянках за домом детей, бестенистых и широких – там можно было и с луком разгуляться, и в салки перед уроками поиграть.

      – Что в нас магического? – возмутился Федор.

      – Редкое чудо, ежли животина двумя телятами отелится, а уж когда два дитятка у девчушки разом родятся, так это знамением великим становится. В тот год, восемьдесят второй от спасения Тишины, вы и родились, как сейчас помню. Тот год знаменательным стал, тогда и четвертый Верховный Жрец венец принял, и год на плоды был щедр, на дожди и на солнце не скупился. Тогда я уж знал, что вас под опеку свою возьму – очень меня это рождение чудотворное восхитило. Предчувствие у меня, что неспроста два молодца разом в наш мир явились. А твое имя, Федор, имеет даже историю интресную. Федором я тебя назвал в честь второго Верховного Жреца Федора, что силу Инмара унаследовал и Тишиной долго и добро правил, силой магической огонь подчинил. При нем наша вера взросла и укрепилась, а имя его в истории тем же огнем чудотворным выжженно. Так что и ты, дружочек, верь, что тебе сильнейшие предки наши покровительствуют, и в судьбе своей разочароваться не смей. Все нам даровано духами, и все неспроста.

      Слова настоятеля несколько ободрили мальчика. Но Федор привык считать себя человеком твердым и скептичным, как бы сложно это ни было в стенах набожной Тишины, а потому не позволил себе поддаваться сладким речам и легендам:

      – Из-за юродства меня могут в четвертом округе навсегда оставить… не хочу я к людям убогим. Ведь и ходить, и гворить могу я,