Любовницы. Елена Сергеева

Что делать если я общительная и обаятельная и ко мне тянутся люди, а Олег – молчун, который все время, что не спит, просчитывает в голове какие-то свои схемы и совсем не расположен к болтовне со мной.

      Весь оставшийся день проходит в напряжении. Трусливо не выхожу из номера и загораю на террасе. Не знаю, что Олег сказал Максу, но точно не хочу встретить парня и прочитать в его глазах презрение.

      Все-таки как ни крути, а факт остается фактом: я продала себя мужчине.

      Вечером, наводя красоту, отвлекаюсь, и настроение немного поднимается. У меня всегда от предвкушения праздника срабатывают какие-то датчики, и уровень серотонина в крови заметно увеличивается, и с ним прямо пропорционально – настроение.

      Да и Олег, царапнув по мне взглядом, вдруг кидает комплимент:

      – Ты очень красивая!

      Считаю эту фразу шагом к примирению и вполне искренне улыбаюсь весь вечер, особенно когда понимаю, что симпатичный знакомый из бассейна не дорос еще до подобных мероприятий и встретить его тут мне не грозит.

      Вот только ночью, едва мы пересекаем порог номера, мужчина, грубо схватив меня, задирает мое платье и, отодвинув в сторону шелковую полосочку, имеет меня прямо в коридоре быстро и жестко, словно наказывая за утренний эпизод.

      Кусая губы не столько от физической боли, сколько от обиды, я еле сдерживаю слезы и, лишь оставшись наедине со своими чувствами, заперевшись в ванной и зашторив прозрачную перегородку занавеской, даю волю эмоциям, и реву…

      Я вещь, которую купили и используют, как и когда хотят.

      9 глава. Мика

      Просыпаться в постели с мужем после его возвращения из рейса всегда непривычно: снова тесно и холодно на краю кровати без теплого наполовину стянутого с меня одеяла, но сейчас к этому примешивается еще что-то…

      Может, снова просачивается совесть, которую я пытаюсь заткнуть логичными аргументами подруг?

      Как мне жить с этим? Ведь из памяти не выкинуть, что я добровольно отдалась другому мужчине.

      Изменила!

      Вылезаю из кровати и пытаюсь удрать от гнетущих мыслей на кухню, но от себя не убежишь.

      Надо отвлечься.

      Ничего не помогает лучше, чем дела, и я затеваю блины на завтрак.

      Когда половина жидкой субстанции из ковшика обретает форму тонких румяных кругов на тарелке, на кухне появляется дочь и, плюхнувшись на табуретку, сонно уточняет:

      – Сегодня масленица?

      Мотаю головой, чувствуя, что нечасто балую своих близких подобными завтраками, если блины у дочери ассоциируются только с праздником.

      Поворачиваюсь к сковороде и слышу голос мужа:

      – Наша мама замаливает грехи?! Танюх, в чем она провинилась? Колись!

      Мне кажется, сердце остановилось, и я перестала дышать. Хорошо хоть стою спиной и ужас в моих глазах никто не видит.

      – Ни в чем, – вступается за меня дочь.

      Женя прыскает, видимо смотря на растерянное лицо девочки.

      – Шучу.

      Жадно хватаю ртом воздух.

      Пронесло.

      Это всегда так будет?!

      Я так долго не