Поразительное на каждом шагу. Алые сердца. По тонкому льду. Тун Хуа

очень опечалена, услышав вести.

      Мне не хотелось, чтобы она попусту волновалась. Кроме того, хотя Цзоин – великодушный человек, даже ему может надоесть, если Миньминь будет постоянно беспокоиться о тринадцатом принце, поэтому я ответила:

      – В слухах события всегда сильно приукрашены. О нем есть кому позаботиться.

      Миньминь спросила:

      – И кто это?

      Я в общих чертах поведала ей историю дружбы Люйу с тринадцатым принцем. Выслушав, Миньминь долго молчала, после чего тихо сказала:

      – Многие ли в нашем мире способны не бросить другого в беде и остаться рядом, чтобы помочь? То, что она может быть с тринадцатым принцем, делает его счастливцем и ее – счастливицей.

      Я внимательно смотрела на нее, не произнося ни слова.

      – Волнуюсь о нем исключительно из дружеских чувств, – произнесла она, подняв голову. – Я уже нашла свою звезду. Стану дорожить ей и обязательно буду счастлива.

      Я с облегчением улыбнулась и, не сдержавшись, заключила ее в объятия. Лишь тот, кто ценит свое счастье, по-настоящему мудр.

      – Не будем больше о моих делах, – с улыбкой сказала Миньминь. – Как поживаешь ты, сестрица?

      Тут же помрачнев, я ничего не отвечала.

      – Мне кажется, что сейчас восьмой принц хоть внешне и относится к тебе с теплотой, в глубине души он охладел и отдаляется от тебя, – продолжала она. – Что у вас случилось? Как до такого дошло?

      Я покачала головой и сказала:

      – Не хочу сейчас думать об этом: мне слишком горько. Давай поговорим о чем-нибудь другом!

      Резко вскочив, добавила:

      – Здесь, в степях, я хочу радоваться. Пойдем устроим скачки.

      Миньминь остановила меня, дернув за руку.

      – Я не могу скакать верхом, – сказала она и тут же снова покраснела.

      – Почему? – с недоумением спросила я, садясь на место. – Ты чем-то больна?

      Опустив голову, Миньминь улыбнулась с безграничной нежностью, и я внезапно все поняла.

      – Сколько уже месяцев? – радостно воскликнула я. – Совсем ничего не видно!

      – Всего лишь чуть больше месяца. Конечно, ничего не видно, – захихикала Миньминь.

      – На будущий год я стану тетушкой, – улыбнулась я.

      Лицо Миньминь озарила счастливая улыбка. Она внезапно схватила меня за руку со словами:

      – Сестрица, давай породнимся! Пусть мой сын в будущем возьмет в жены твою дочь!

      – Начнем с того, что у меня нет дочери! – ответила я с печальной улыбкой. – Кроме того, я не возьмусь давать тебе таких обещаний. Как-никак твой сын станет главой рода.

      – Когда же ты, сестрица, уже начнешь серьезно относиться к своему положению? – улыбнулась Миньминь. – Кстати, сейчас кое-что тебе расскажу. После того случая с нефритовой подвеской любимая наложница отца стала роптать, мол, почему это он отдал ее не одной из собственных дочерей, а какой-то девице из дворца? Позже брат тоже задал ему этот вопрос, и угадай, что ответил отец? Он сказал: «Ее будущий муж ни в коем случае не должен быть ниже по положению, чем мы, только равен нам или выше, и тогда