Сестрины колокола. Ларс Миттинг

стояла за справедливость. Ему все сильнее хотелось продлить их короткие встречи. Ее улыбка никогда не бывала подобострастной, а казалась чуть недоверчивой, и ему подумалось, что, наверное, не только он учит ее любить ближнего; похоже, ему самому было чему поучиться у нее.

      Да, теперь он смотрел на нее другими глазами, и не только как пастор.

      Поначалу их разговоры касались только обыденных дел, потом, стараясь понять, что движет местными жителями, он начал расспрашивать ее о жителях Бутангена, об их семейных отношениях. Ей, наверное, стало ясно, что пасторское служение в Бутангене едва ли считается завидным постом. Ему особенно запомнился их разговор после проповеди, в которой он резко обличал людей, в воскресенье работающих на земле. Она без обиняков возразила, что так бывает только в разгар страды или если речь идет о сохранении урожая, чтобы не голодать зимой.

      – Чаще всего работать приходится бедным арендаторам, – сказала она. – Особенно если у них нет собственной лошади. Всю неделю они работают на хозяйских землях, а может, только в воскресенье будет вёдро, чтобы можно было поработать на своем участке.

      – Что за вёдро? – спросил он.

      – Ну, такая погода, когда можно трудиться на воздухе.

      Кай Швейгорд возразил, что работа в воскресенье предосудительна и возмутительна, и тогда она заявила:

      – Да ну, надо просто перестать возмущаться, и у господина пастора будет одной заботой меньше!

      Он опешил. Почесал в затылке. Она так это произнесла, что было вовсе не обидно. Показала, что власть в его руках и он единственный, кто может этой властью распорядиться. Но дала понять, что и она тоже личность и имеет право высказать свое мнение.

      – Вообще-то теперь, когда мы исповедуем протестантизм, – ответил он, – церковных праздников не так уж и много. А знаешь ли ты, почему норвежцы когда-то противились христианству?

      – Так, наверное, было до того, как приехали вы, – сказала она.

      Он не понял, что она имела в виду.

      – Я говорю о времени Олафа Святого. Когда вводили христианство. Ведь крестьяне сопротивлялись не только потому, что не хотели отказаться от Одина. Видишь ли, в то время христианская вера была католической. Духовенство намеревалось ввести тридцать семь обязательных церковных праздников.

      – Окромя воскресеньев? – спросила Астрид.

      – Ну конечно. Тридцать семь в дополнение к ним!

      – Так много? Это ж чуть не девяносто дней выходит.

      – Вот именно! Четвертую часть года люди не имели права работать! Возможно, в теплых странах, где вести хозяйство не так тяжело, этот запрет приняли как должное. Но у нас на севере такое не годилось.

      Она кивнула, со звяканьем убирая на серебряный поднос обеденную тарелку и приборы пастора.

      Ох уж это звяканье.

      У него возникла мысль, что Астрид собирала бы приборы так же, сиди он у нее за столом. Она вроде бы выросла на довольно известном хуторе, где издавна поддерживали