Второй шанс. Марта Винтер

чужого не надо.

      Мужчина качнул головой:

      – Ты не понимаешь, это его наследство. Бабушка успела составить завещание на правнука, не зная ни имени, ни чего-либо еще. А теперь еще и снится мне постоянно и напоминает, что я недалекий осел. И знаешь, я с ней согласен.

      – Нафик мне ваше добро не надо. Иди расти себе детей из пробирки, только оставь меня в покое. Отказ подпишу. Опять же, еще доказать надо, что ты имеешь отношение к моему ребенку.

      – Нин, я не настолько тупой. Сходство видно невооруженным глазом. Я не так уж и богат, но могу признать его и выплатить алименты за все годы, переписать на него все, что оставила ба, и, если разрешишь, хоть иногда с ним видеться.

      – Зачем?

      – Это еще один неприятный момент, – я выразительно подняла бровь, Дима продолжил, – У меня нашли опухоль. Пока не понятно, доброкачественная она или нет – слишком маленькая. Поэтому я и тороплюсь. Не хотелось бы оставлять все государству.

      – Оставь брату.

      – Ни за что, – мужчина резко перегнулся через маленький столик, за которым мы сидели, и поцеловал меня в щеку, – Я скучал по тебе, самостоятельная язва. И по колючкам твоим, – он взял мою руку в свою, едва я потянулась за кружкой кофе, – Знаешь, после тебя все женщины стали какими-то блеклыми.

      Выдернув руку, поднялась и потрогала лоб мужчины. Температуры не было.

      – Странно, не бредишь. Головой где-то стукнулся?

      Дима же широко улыбался.

      Почему-то именно этот момент официантка выбрала, чтобы принести мне глазунью и пару сэндвичей.

      – Обожаю твой здоровый аппетит! – с положительным энтузиазмом прокомментировал заказ мой спутник, которому наконец-то принесли какой-то суп-пюре с гренками, – И почему утром нельзя заказать стейк?

      – Патамушта.

      Отец моего ребенка рассмеялся, а затем задал вопрос, на который я очень не хотела отвечать:

      – Как сына назвала?

      – Евлампием, – сказала, не задумываясь.

      – А если серьезно?