Трехликая сторона. Последний Листопад. Роксана Форрадаре

на щедрость Холеса, выделившего в помощь ретирующимся с десяток жеребцов, большая часть отряда передвигалась пешком.

      – Думаю, еще мили две осилят.

      В глубине растянувшегося на сотню метров каравана намечалась перебранка: пожилой мужчина вяло отбивался от нависшего над ним светловолосого Тинала – приближенного Холеса, вызвавшегося сопровождать принцессу в Аганду. Ассасин немилосердно схватил простолюдина за шиворот и, хорошенько встряхнув, принялся вытаскивать его из толпы, чтобы на свободном пространстве преподать ему жестокий урок.

      – За что он его так?

      – Он грубо высказывался о Варго, – Зонб сразу догадался, о чем идет речь. – Все те же грязные сплетни.

      – Что именно он говорил?

      – Я не вслушивался, вроде что-то о войне, голоде и разрухе. О том, что в них виноват король.

      – Принцесса! – Ангел вынырнула из толпы, серенькая, как полевая мышь. – Пожалуйста, остановите своего подчиненного, он грозится убить дедушку Хоруна!

      Зонб хищно уставился на покрывшуюся привычным румянцем девочку – на этот раз поводом для ее румянца послужило негодование.

      – Шума от твоей служанки, Кира.

      – Да, – неестественно бодро откликнулась я. – Она у меня странноватая. То боится глаза поднять, то вмешивается в беседы старших.

      – Принцесса, дедушка Хорун не сделал ничего плохого! – упрямо заявила Ангел, глядя на нас снизу вверх.

      У нее не было лошади, и весь наш многодневный поход она проводила на ногах.

      – Он оскорбил память умершего короля, – я бросила пустой взгляд в сторону мерцающего вдалеке черного плаща. Тинал вместе с мещанином растворились в движении каравана. – Пусть отвечает за свои слова.

      Ангел заметно насупилась и, стремглав обернувшись, поплыла против людского течения, туда, где в последний раз видела неудачливого дедушку Хоруна.

      – Полезет под руку – Тинал и ее прихлопнет.

      – Не полезет, не глупая.

      С Зонбом мы уже давно нашли общий язык. Я прекрасно помнила тот момент, когда сказала ему, что не приемлю с его стороны обращений на «вы», после всего что нам выпало пережить вместе. Тогда мы только-только добрались до Фуби, израненные, истощенные, с трудом преодолевшие танатровские горы; тогда лекарь сдабривал рану на моей лопатке чем-то очень щиплющим и гадко пахнущим, а Лись без чувств разлеживался на кушетке рядом. Я сказала ему, что для него я просто Кира, и всегда буду просто Кирой, даже если стану королевой. В ответ он поблагодарил меня за оказанное доверие.

      Ангел действительно поостереглась приставать к светловолосому ассасину из Фуби по его возвращении с места расправы, зато на меня она затаила обиду. Дня три или четыре она не заговаривала со мной, даже не замечая, насколько мне безразлично ее поведение. Я редко размышляла об Ангел, как о самостоятельной личности, как о живом человеке, в основном представляя ее безвольным сосудом для бессмертной Энас. С самого начала Гульнур была права: я взяла с собой ценный артефакт, а