Ты моя Рабыня. Евгения Майер

были те, кто подчинялись и готовы на любые решения своего Хозяина.

      Они знали куда и зачем их продали и знали, чем это может обернуться в будущем. Стать женой самого богатого человека в Марокко грезила каждая из пяти наложниц.

      Багир толкнул дверь, и она поддалась.

      Легкий шелест одежды, и перед глазами возник образ девушки в полутьме спальни. Широкие, почти во всю длину шифоновые шторы с мелким орнаментом разделяли комнату на две зоны.

      Первая – гостевая, где стоял низкий длинный диванчик, обитый плотной бордовой тканью, столик и висевший на стене ЖК-телевизор. Вторая – зона спальни. Там стояла двуспальная широкая кровать, большой шкаф из дорогого дерева и туалетный столик для косметических штучек каждой из наложниц.

      Тень, размываемая причудливым рисунком шторы, метнулась в замешательстве и застыла.

      Багир отодвинул занавеску и оглядел Ясмину.

      “Красивая – всполохом ярко прошлось по рецепторам, и словно в издевку добавило – но не Ханна…”

      – Добрый вечер, – прошелестел чуть тихо ее голос, и она стыдливо опустила глаза.

      Багир указательным пальцем провел от ее лба до затылка, легко стягивая едва весомую ткань платка. Аксессуар из шелка мягко упал к ногам наложницы. Жгучие как смоль волосы до середины бедер девушки рассыпались тяжелыми прядями на плечи.

      – Ясмина, ты великолепна! – пророкотал его бархатный бас, и казалось, что она была готова кинуться ему в ноги от захлестывающего стеснения и страсти.

      – Спасибо, – смущенно ответила она, вновь не поднимая взгляда на Багира.

      – Посмотри на меня.

      Девушка чуть приподняла подбородок. Взмах пышных черных ресниц, и их взгляды сошлись.

      Багир любовался ей. Темно-карие глаза, смуглая, цвета насыщенного кофе с молоком кожа, чуть просвечивающие аппетитные формы сквозь облегающий тело, легкий костюм танцовщицы.

      – Станцуй для меня, – Багир проходит и садится на кровать.

      Девушка тут же кидается выполнять его просьбу, и через полминуты звучит медленная арабская музыка.

      Багир знает, что ей это приятно. Ясмина чувствует его внимание, и желание угодить возрастает не в разы, а казалось наполняет комнату флюидами страсти. Она двигается не спеша, будто пантера: грациозная, соблазняющая. Один взмах, и прозрачная ткань оголяет ее плоский животик. Ясмина остается лишь в расшитом золотыми нитями и стразами лифе, и трусиках-шароварах, закрывающих ноги тонким крепдешином, а самое запретное – плотной тканью, расшитой в тон, гармонично лифу.

      Она уже не испытывает неловкости, и чарующе заглядывает в глаза Багиру.

      Он знает, что предает ее. Себя. И ничего не может с этим поделать.

      Это не Ханна. В душе пустота после белокурой блондинки из США.

      И никто не в состоянии заполнить, дать снова биться сердцу от волнения и предвкушения близости.

      Багир смотрит на танец наложницы, но ощущения схожие с тем, если бы он был один. Обнимающее одиночество преследует по пятам. Душит невидимой бечевкой,