Физика. Елена Сергеева

      Сегодня, 1 сентября, начинается моя ординатура. Для выпускницы Сеченовского университета, мечтающей стать хирургом, это долгожданный день, ведь теперь я буду почти врачом.

      Я купила себе настоящие кроксы, модный халат и уже сплю и вижу, как получу своего первого пациента. То, что это скоро случится, уверена. Я все лето штудировала лекции и труды ведущих научных сотрудников клиники и кафедры, чтобы доказать всем, кто будет смотреть на меня свысока, что я не зря получила бюджетное место.

      – Аня!

      Поднимаю глаза на Елену Викторовну, жену отца, и она продолжает:

      – У тебя каша скоро остынет. Хватит мечтать.

      Вежливо улыбаюсь и, оставив чайную ложку, беру столовую.

      – Все-таки не понимаю, почему ты остановилась на хирургии, – хмурясь, бубнит отец. – Женщина в терапии – это понятно, но женщина в хирургии…

      Залипаю на каше и молчу. Все, что у меня осталось от Матвея – только воспоминания, браслет с планетами и его мечта. Но признаваться, что я решила выбрать эту специализацию в память о человеке, который, однажды проникнув в мое сердце, там так и остался, не могу. Отец не поймет этого. Два первых месяца до начала учебы, что я провела в Москве, были, наверно, самыми страшными в его жизни, потому как я почти не ела, лежала и смотрела в потолок отсутствующим взглядом. Думаю, всю семью Ерохиных он тогда возненавидел.

      Проглатываю свои мысли вместе с застрявшей в горле кашей и запиваю воспоминания чаем. Я редко позволяю им выбираться наружу, потому как они съедают меня изнутри, выжигают энергию, а мне надо жить и идти к своей цели.

      – Пап, врач – существо бесполое, – выдаю одну из фраз, которыми отстаивала право поступать на кафедру хирургии.

      Волнение дребезжит в моем голосе и выдает меня, но все, видимо, воспринимают его как следствие неодобрения семьи.

      – Зачем тебе это надо? – не унимается он. – Ты понимаешь, что у тебя с такой работой не будет семьи?!

      Опять молчу. Заявить, что я ее и не планирую, кажется жестоким, и я пытаюсь выкрутиться, используя еще одну фразу из основных своих защитных тезисов:

      – Эта профессия действительно требует большой самоотдачи и колоссального количества времени, но есть же женщины-хирурги, у которых получается все совмещать.

      Отец совсем меняется в лице, он явно не одобряет подобных особ. Для него жена должна находиться дома и заниматься домашним хозяйством, и я, похоже, стану его разочарованием.

      Оставляю кашу и, снова отпивая чай, гипнотизирую темную поверхность с плавающими бликами, поскольку не хочу смотреть ни на кого из присутствующих и выдать свое смятение. Тем более мысли все больше утягивают меня в бездну прошлого.

      Матвей…

      Парень, с которым хотела разделить свою жизнь, но судьба распорядилась иначе.

      Самый красивый, сильный, умный, целеустремленный. Самый-самый!

      Как я любила, когда он делился своими мыслями и планами на будущее, как мне нравилось слушать его рассказы о космосе, о науке, да просто наслаждаться тембром завораживающего голоса.

      Матвей…

      Мой рыцарь, который спасал меня, сражался с моими страхами. Который дал мне чувство защищенности, нужности, уникальности, подарил самые восхитительные моменты в жизни…

      Наши марафоны поцелуев посреди подготовки к экзаменам… Я как сейчас помню все темы, что учили тогда. Это незабываемо. Именно благодаря ему я набрала высокие баллы и поступила в престижный вуз на бюджет.

      А наша единственная, но самая незабываемая ночь любви, которая убедила, что близость с желанным мужчиной – это волшебно…

      – Аня, – влетая в мои мысли, как ураган, впечатывается в меня младший брат и, не спрашивая разрешения, устраивается на моих коленях.

      Треплю его чуб, а мальчик обвивает своими руками меня за шею.

      – А ты правда теперь врач?

      Улыбаюсь.

      – Не совсем, но буду работать в больнице и учиться делать операции у самых настоящих и самых лучших врачей!

      Он кривится.

      – Операции – это когда режут кишки всякие.

      – Не совсем.

      Елена Викторовна стягивает его с меня с уговорами:

      – Наиль, Анисе пора уходить, не мешай.

      Поднимаюсь, бросаю «спасибо» и иду в комнату под причитание женщины «совсем ничего не поела».

      Сумка у меня собрана, халат поглажен и сложен вместе с остальными вещами. Осталось только одеться.

      Открываю шкаф и слышу сердитое:

      – Не могла одежду заранее приготовить и не будить?!

      – А ты в школу не собираешься?

      – Мне позже.

      Мрачнею. Дана единственная в семье отца, кто не приняла меня, когда потерянную и несчастную он привел в свой дом. Сестре пришлось делиться комнатой, вниманием родителей, а делиться она совсем не любит.

      Выбегаю на улицу и ежусь. Дождь.

      Ну как так,