Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение. Ивлин Во

все, что смогу.

      – Звучит не очень обнадеживающе. До свидания… Джон, тебе придется уехать. Эти буяны могут ворваться в любую минуту. У тебя есть деньги на такси? Возьми у меня в сумке мелочь.

      – Звонила твоя дама сердца?

      – Да.

      – Помирился?

      – Не совсем.

      – Зря, всегда лучше помириться. Дернем еще коньяку или прямо закатимся к Бренде?

      – Давай дернем еще коньяку.

      – Джок, ты ведь воспрянул духом, верно? Нельзя падать духом. Я вот не падаю. Раньше падал, а теперь нет.

      – Нет, я не падаю духом.

      – Тогда дернем еще коньяку и поедем к Бренде.

      – Идет.

      Через полчаса они сели в машину Джока.

      – Знаешь что, на твоем месте я не сел бы за руль…

      – Не сел бы?

      – Ни за что. Скажут еще, что ты пьян.

      – Кто скажет?

      – Да тот тип, которого ты задавишь. Обязательно скажет, что ты пьян.

      – И не ошибется.

      – Так вот, я на твоем месте не сел бы за руль.

      – Идти далеко.

      – Давай возьмем такси.

      – К черту все, я вполне могу сесть за руль.

      – Давай вообще не поедем к Бренде.

      – Нет, как можно не поехать, – сказал Джок, – она нас ждет.

      – Я не могу идти пешком в такую даль. И потом, она вроде не так уж хотела нас видеть.

      – Ей будет приятно, если мы приедем.

      – Да, но это далеко. Пойдем лучше куда-нибудь еще.

      – А я хочу к Бренде, – сказал Джок. – Люблю Бренду.

      – Она молодчина.

      – Молодчина, что и говорить.

      – Давай возьмем такси и поедем к Бренде.

      На полпути Джок сказал:

      – Давай не поедем к Бренде. Давай поедем куда-нибудь еще. Давай поедем в грязный притон.

      – А мне все равно. Вели ехать в гнусный притон.

      – В гнусный притон, – сказал Джок, просовывая голову в окошечко.

      Машина развернулась и помчалась к Риджент-стрит.

      – Можно ведь позвонить Бренде из притона.

      – Да, надо ей позвонить. Она молодчина.

      – Молодчина, что и говорить.

      Машина свернула на Голден-сквер, а оттуда – на Синк-стрит, сомнительной репутации улочку, где обитали в основном уроженцы Азии.

      – Знаешь, а он, по-моему, везет нас в «Старушку Сотнягу».

      – Не может быть. Я думал, ее давным-давно прикрыли.

      Но вход был ярко освещен, и обшарпанный швейцар в фуражке и обшитом галунами пальто подскочил к такси и распахнул перед ними дверцу.

      «Старушку Сотнягу» ни разу не закрывали. В течение жизни целого поколения, пока, как грибы после дождя, нарождались новые клубы, с самыми разными названиями и администраторами и самыми разными поползновениями на респектабельность, безбедно проживая свой короткий и чреватый опасностями век и принимая смерть от рук полиции или кредиторов, «Старушка Сотняга» неколебимо противостояла всем козням врагов. Не то чтобы ее совсем не преследовали – вовсе нет. Несть числа случаям, когда отцы города хотели стереть ее с лица земли, вычеркивали из списков, отбирали лицензию, аннулировали право на земельный участок; весь персонал