Сновидец. Грейуорен. Мэгги Стивотер

покачал головой.

      – Ох, нет. Я не смогу. Не стану… Я показал тебе это место, но не собираюсь, типа, не смогу сюда приходить…

      Тон Диклана стал холодным и деловым.

      – Он собирался переехать сюда ради тебя.

      Они стояли лицом к лицу, а между ними пролегла пропасть. С одной стороны – страна взрослой жизни, где жил Диклан, на лице которого сейчас читалось разочарование и осуждение. С другой – туманный мир, объединяющий в себе все то, что осталось в юности. Там остался и Адам. Он неуверенно нахмурил брови, еще раз посмотрел на Ронана и снова отвел взгляд.

      – Послушай, – сказал Адам, – Ронан сделал свой выбор. И он выбрал не меня.

      Это показалось Ронану глубоко несправедливым. Мир сделал выбор за него. Черное пятно на рукаве Диклана служило тому доказательством. Предоставленный самому себе, Ронан выбрал Адама, он не сомневался, что выбрал его. Разве он не приехал в Кембридж, хотя ненавидел города и обожал Амбары? Разве он не играл в карты с новыми гарвардскими друзьями Адама, хотя ненавидел и их тоже? Разве он не составил список квартир, которые собирался осмотреть, разве он не пытался?

      – Ронан был не в себе, – сказал Диклан. – Он находился под влиянием Брайда.

      – У него неприятности в школе, ты просишь Ганси их уладить. – Тон Адама был сухим, горьким, хорошо знакомым Ронану. – Ронан попадает в передрягу здесь, ты винишь Брайда. А ведь если разобраться, именно Брайд его жертва. Он делал то, для чего был создан.

      Диклан скорчил гримасу.

      – Грезы – самостоятельные люди. Они могут принимать собственные решения.

      – Жаль, что Ронан спит и не слышит тебя, – сказал Адам. – Было время, когда эти слова много бы для него значили.

      Сколько раз Ронан и Диклан ожесточенно ссорились из-за их спящей матери Авроры. Сколько яда было пролито. Сколько безумных ночных поездок совершил Ронан, пытаясь убежать от аргументов брата: Аврора была никем без Ниалла, а значит, и с ним она тоже была никем. Сколько он потерял дней, которые мог провести с матерью. Только из-за того, что Диклан приложил все усилия, пытаясь свести к минимуму ее влияние как личности, вместо того, чтобы копнуть глубже в мир грез и узнать о существовании живительных магнитов. Что, если, что, если, что, если?

      Диклану хватило благоразумия принять страдальческий вид.

      – В любом случае, хорошо, что теперь я об этом знаю, – сказал он.

      – Да, я тоже так думаю, – признал Адам. Он снова взглянул на Ронана, явно борясь с самим собой, и наконец пересек коридор и подошел к нему. Присев на корточки, парень расстегнул ремешок присненных часов. Ронан сразу же догадался, что происходит.

      Нет.

      Он положил ставшие бесполезными часы на запястье Ронана.

      Нет.

      Застегнул ремешок, проверяя, не слишком ли туго его затянул.

      Нет.

      Осторожно, не привлекая внимания Диклана, Адам бережно провел пальцами по покрытому шрамами запястью Ронана, по тыльной стороне его руки. Адам сглотнул. Он прощался.

      Ронан почувствовал новую эмоцию: страдание.

      Адам,