Собрание сочинений в шести томах. Т. 4. Стиховедение. М. Л. Гаспаров

поляниц на удалыих.

      А сидят-то молодцы на честном пиру,

      Все-то сидят пьяны-веселы…

      Чисто хореический вариант «Дуная», по-видимому, выглядел приблизительно так:

      Как Владимир князь да стольно-киевской

      Заводил почестей пир да пированьицо

      Да на всех-то на князей на бояров,

      Да и на русьскиих могучиих богатырей,

      На всех славных поляниц да на удалыих.

      А сидят-то молодцы да на честном пиру,

      Все сидят-то пьяны-веселы…

      Однако если сказанное относится к «Дунаю», то почему не предположить, что оно с равным правом относится и ко всем остальным былинам, почему не предположить, что «Илья и Соловей» и другие немногочисленные тексты, целиком выдержанные в хорее, тоже представляют эти былины «не в настоящем своем виде», а в упрощенном, применительно к усталости певца? Представить себе, как выглядели бы они в «настоящем», тактовиковом складе, нетрудно путем обратной операции – удаления некоторых «восполнительных» частиц. Приводить гипотетических иллюстраций мы не будем: такую операцию выполняют сами сказители всякий раз, как берутся не петь, а диктовать «пословесно» текст своих былин. Вот пример двух записей от Евтихиева (Чукова), приводимый самим Гильфердингом. Запись с пения:

      Добрынюшке-то матушка говаривала,

      Да и Микитичу-то матушка наказывала:

      «Ты не езди-ко далече во чисто поле,

      На тую гору да Сорочинскую,

      Не топчи-ко младыих змиенышев,

      Ты не выручай-ко полонов да русьскиих,

      Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки,

      Но Пучай-река очинь свирипая,

      Но середняя-то струйка как огонь сечет… и т. д.

      Запись с диктовки:

      Добрынюшке матушка говорила:

      – Что молод начал ездить во чисто-поле,

      На тую гору Сорочинскую,

      Топтать-то молодых змеенышей,

      Выручать-то полонов русскиих.

      Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки,

      Пучай-река есть свирипая:

      Середня струйка как огонь сичет… и т. д.

      Вряд ли диктующий певец делал эти опущения сознательно, но психологически его поведение объяснить можно. В диктовке он стремился сохранить основной словесный костяк стиха, неизменный при любых ритмических вариантах, и опустить те частицы стиха, которые он чувствует себя вправе употреблять всякий раз по-разному (иначе, шире говоря, стремится сохранить то, что в стихе от традиции, и опустить то, что в стихе от его индивидуальности и от конкретного случая). А насколько по-разному может выглядеть один и тот же стих в зависимости от «восполнительных» словечек, мы видели выше на примере строк «Как во городе во Киеве, Да у князя Володимера».

      Таким образом, на основании собственных примеров Гильфердинга мы только утверждаемся в нашем взгляде: основным размером былинного стиха является тактовик, а производными – с одной стороны, хорей как «упрощенный