Собрание сочинений в шести томах. Т. 4. Стиховедение. М. Л. Гаспаров

Экземпляр «Нового и краткого способа» Тредиаковского, принадлежавший Ломоносову-студенту, весь испещрен пометками, но все они относятся к языку и стилю, а не к стиховедческим тезисам Тредиаковского. Лишь к утверждению Тредиаковского, что русскому стиху несвойственно чередование мужских и женских рифм, Ломоносов приписал: «Herculeum argumentum ex Arcadiae stabulo»; очевидно, это значило: авгиевы конюшни подобных предрассудков могут быть расчищены лишь геркулесовым трудом поэта-практика[27]. Эту роль Геркулеса он взял на себя.

      Если сравнить исходные положения Ломоносова с исходными положениями Тредиаковского, то обнаруживаются очень характерные совпадения и очень характерные разногласия. Первое положение Тредиаковского – «стих должен соответствовать природе русского языка» – Ломоносов принимает безоговорочно; он даже делает более последовательными взгляды самого Тредиаковского, указывая, что «по свойству языка» некоторые односложные слова следует считать безударными, а не произвольно-ударными, как считал Тредиаковский. Зато второе положение Тредиаковского – «стих должен соответствовать традиции русской поэзии» – Ломоносов безоговорочно отвергает. Для него русская поэзия только рождается, традиций у нее нет и выработка их впереди. «Понеже наше стихотворство только лишь начинается, того ради, чтоб ничего неугодного не внести, а хорошего не оставить, надобно смотреть, кому и в чем лучше последовать». Тредиаковский, помнивший и о «древнем», песенном, и о «среднем», силлабическом, русском стихосложении, никогда не сказал бы, что «наше стихотворство только лишь начинается»; но для Ломоносова «среднее» стихотворство было лишь «неосновательным оным употреблением», занесенным из Польши, а «древнее» – низкой материей, практически бесполезной для создания необходимой возвышенной поэзии (ср. его издевательскую приписку при словах Тредиаковского о «поэзии нашего простого народа»). Тредиаковский требовал от читателя «применяться» к старому, Ломоносов – «применяться» к новому; этот разрыв с традицией и позволил ему сделать решающий шаг в освоении силлабо-тоники русской поэзией.

      Третье положение Тредиаковского – «стих должен четко отличаться от прозы» – Ломоносов принимает уже как нечто само собой разумеющееся. Вслед за Тредиаковским он возражает против вольной последовательности разных стоп, потому что это позволило бы «и всякую прозу стихом называть»; а упоминая, что чистые ямбы «трудновато сочинять», он явно усматривает в этом достоинство, потому что «трудность» стиха объясняется именно его отдаленностью от прозы. Однако в каком направлении должно осуществляться это противопоставление стиха и прозы, на этот вопрос Ломоносов отвечает иначе, чем Тредиаковский, и причина этой разницы – в его отношении к русской силлабической традиции. Для Тредиаковского главный признак стиха – постоянное число слогов и постоянное женское окончание, а дополнительный, менее строгий, – преобладание хореических стоп над пиррихиями и спондеями. Для

27

Берков П. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. Л., 1936. С. 54–63.