Ведьмина тропа. Рената Рид

сказал сегодня лечащий врач – хорошо, что аппендицит не лопнул, пока пациентку везли к ним в больницу. Успели вовремя удалить, но теперь Глафире Петровне нужен покой и медицинское наблюдение, дней десять-пятнадцать, пока швы не снимут.

      Когда Мирослава приехала в больницу, бабушке уже давно сделали операцию, и она отдыхала, но едва увидев внучку, тут же попыталась взбодриться и даже сесть на больничной койке. Но девушка её остановила, сама села на краешек постели и осторожно обняла бабушку, едва сдерживая слёзы.

      – Ты так напугала меня! – Наконец смогла сказать Мирослава без дрожи в голосе. – Когда я пришла домой, а тебя уже увезли… Прости, что меня не было дома в это время…

      – Не нужно, Слава, винить себя. – Глафира Петровна улыбнулась и погладила внучку по плечу. – Ты-то чем помогла бы? Тут уж ничего не сделаешь. Обошлось всё – и ладно.

      Но Мирослава смогла успокоиться только после долгого разговора с бабушкой. Она рассказала о том, как её нашёл Сашка, который не смог дозвониться к ней на мобильник, потому что сотовую связь в Кикеевке стыдно называть связью.

      О том, как она ночевала у бабы Нади, которая ни за что не отпустила её домой, а вместо этого отправила Сашку ночевать на летнюю кухню, а её накормила вкусными пирогами, хотя аппетита вчера совсем не было. О том, как они с ней звонили в больницу и не могли дозвониться, попали на хамоватую сотрудницу, но всё же узнали, в какую из городских больниц отвезли Глафиру Петровну.

      Потом они вместе с бабушкой позвонили по скайпу родителям, которых ещё вчера Мирослава кое-как уговорила не бросать отпуск и не лететь сюда первым же рейсом. Сейчас уговоры пришлось повторять – на этот раз нужно было убедить родителей в том, что бабушка вне опасности, а Мирослава уже давно в состоянии сама о себе позаботиться и прожить в одиночестве десять дней.

      Тем более рядом были такие хорошие соседи, как Быковы.

      Баба Надя намеревалась отправить Сашку в город вместе с Мирославой в качестве сопровождения, но девушка отказалась – и без того было неудобно за то, что доставила соседям столько хлопот.

      Глафира Петровна в свою очередь удивлялась, как же так её прихватило – никогда у неё и намёка не было на какой-то там аппендицит. В конце разговора, взгляд её вдруг сделался тревожным, и она спросила у внучки:

      – Слава, ты тот кулон, который я тебе дарила, всегда носишь?

      Девушка удивилась такому вопросу, но, тем не менее, кивнула и выудила из-за ворота рубашки деревянный кругляш в обрамлении каменных бусин. На кругляше был выжжен какой-то символ.

      Глафира Петровна легко коснулась пальцами медальона и удовлетворенно кивнула:

      –Не снимай даже ночью. Никогда. Хорошо?

      – Хорошо. Да я его и так почти всегда ношу, он мне нравится. Баб, а в чём дело? Что этот символ означает? Ты рассказывала мне в детстве, но я совсем не помню.

      –Это знак одолень-травы. Он любые хвори и беды одолеет, сглаз и порчу отведёт и злых духов отвадит, не позволит им коснуться тебя. Я его сама делала, для тебя специально, заговорённый он. – Охотно начала