Тверские перекрёстки. Выпуск 5. Виктор Алексеевич Серов

снег на крыше сизари

      День насупленный и пасмурный,

      хоть бы солнышка глоток,

      туча стынет черным пастырем,

      а на крыше – бел платок.

      Только что за наваждение:

      или врут календари,

      иль настали дни весенние?

      Там, на крыше, сизари

      чистят перышки, целуются,

      воркованьем вводят в дрожь.

      Скользкой палубою улица,

      отвлечешься – упадешь.

      Забываю об опасности:

      голубок, каков прохвост,

      горд собой, в порыве страстности

      распустил павлином хвост…

      Не суди, строга и праведна,

      что с влюблённого возьмешь?

      Исключение из правила

      есть: «уж, замуж, невтерпеж…».

      Хандре осенней не переча

      И я который день подряд

      Лечусь микстурой не аптечной,

      Ведь все на свете скоротечно,

      Лишь звезды вечны, говорят.

      С. Большенкова

      Хандре осенней не переча,

      Прими мой дружеский совет:

      Увы, и у звезды свой век,

      Хоть и длинней, чем человечий;

      Дождись спокойно светлой встречи.

      Совсем немного и излечит,

      Накрыв ажурной вязью плечи,

      Поля и крыши, поймы рек,

      С ледком, схватившим их под вечер,

      Новорождённый чистый снег,

      Что по-младенчески доверчив.

      Позднее свидание

      Всего два слова в интернете —

      (совпали в полночь наконец!)

      И мы, стареющие дети,

      От пят размякли до сердец.

      Дремлю, щекой подушку грею,

      Ко мне в дремотных небесах

      Ты седоусым мудрым Грэем

      Плывешь на алых парусах.

      И больше не в плену у логик

      Впитать подкоркою спешим

      Флюиды тонких технологий

      Родной распознанной души.

      Небо вымело ветром

      Небо вымело ветром —

      Лютой будет зима,

      Фиолетовым фетром

      Ночь одела дома.

      Стонет дом под напором —

      Вот сорвет провода,

      Хитрым ласковым вором

      В дверь крадется беда.

      Всё тревожнее вести

      В щель несёт сквозняком,

      И соседям повестки

      Подписал военком.

      Встанут грудью герои,

      Как велось на Руси.

      Спрячь за снежным их роем,

      Ангел белый, спаси.

      «За бравадой скрою я растерянность…»

      За бравадой скрою я растерянность,

      И не догадается никто,

      Что тоску двугорбую и серую

      Прячу под оранжевым пальто.

      Догадаться нынче просто некому.

      Нет на белом свете никого,

      Кто бы стал целителем и лекарем,

      Защитил неясно от чего.

      Чтоб, прильнув к уютному и теплому,

      Возвратить себя себе самой

      Верить в мир, где нежной антилопою

      Стать возможно