Чужой дар. Светлана Весельева

были застелены вышитыми крестиком покрывалами. Большие пузатые подушки пирамидой стояли в изголовье. Настя долго укладывалась на комковатой перине. Тело проваливалось в мягкое бесформенное тепло, и Настя никак не могла удобно устроиться. Большая подушка придавала телу полусидячее положение.

      Но требовать для себя лучших условий Настя не решилась. Завтра они познакомятся поближе, начнётся обучение, и она сможет подогнать под себя чужой быт.

      Темнота в комнате была абсолютной. В ушах звенела тишина. Как спать в таких условиях? Баба Нина уснула быстро. К Настиным страданиям добавился храп старой женщины.

      Настя лежала и думала о том, что за стенами дома на многие километры нет людей. Как баба Нина не боится жить здесь? Почему не переехала в другое село? С таким даром у неё везде будет полно посетителей. Отсюда, наверное, и скорую не вызовешь. Вряд ли у ведьмы есть мобильный телефон. У бабы Нины даже часов в доме нет. Живёт как будто вне этого мира. А что, если к дому придут дикие звери? Бывают же степные волки, например. Или плохие люди? Хотя нет, что им тут брать? Храп затих. Настя закрыла глаза и провалилась в тяжёлый сон.

      Утром её разбудил холодный поток воздуха. Он как будто касался её лица. Старый дом был полон внезапных сквозняков. Настя открыла глаза. В комнате полумрак, закрыты ставни. Она села на кровати.

      Баба Нина лежала в своей постели. Её лицо было бледным и неподвижным. Рядом на стуле сидела женщина. Незнакомка была одета в чёрное монашеское одеяние, скрывающее всю её фигуру. Лицо монахини было неестественно белым и казалось выточенным из камня. Резкие морщины были неподвижны, уголки губ скорбно опущены. Монахиня смотрела на Настю тёмными глазами, и от этого взгляда хотелось бежать.

      – Что случилось? Кто вы? – спросила Настя. – Вы к бабе Нине?

      – Померла баба Нина, – низким гулким голосом ответила монахиня.

      – Как померла? Почему? А как же учёба? Как же дар? Мы же договорились… – растерянно спрашивала Настя, проваливаясь в бездну отчаяния. Всё оказалось напрасно: и её поездка в эту глушь, и глупая надежда на чудо.

      Монахиня молчала. Смотрела на Настю не моргая, лицо её было неподвижным. Как будто ждала чего-то. Настя спустилась с кровати, стала одеваться.

      – А вы отпевать, наверное, пришли? – спросила она и удивилась своему же вопросу. Разве ведьм отпевают? – Сквозит как. Дверь, что ли, открыта? Мне, наверное, надо остаться и помочь вам? Родственники у неё были? Сообщить надо.

      – Ступай, – ответила монахиня. – Своё дело ты уже сделала.

      – Какое дело? – удивилась Настя.

      – Ступай, – повторила монахиня.

      Настя послушно оделась и вышла из спальни. В приёмной комнате на столе лежала пачка денег, перевязанная лентой. Рядом белел тетрадный лист, исписанный мелким почерком. Настя не решилась прочесть записку. В доме было тихо и жутко.

      В прихожей Настя надела куртку и толкнула входную дверь. Дверь оказалась заперта на щеколду. Значит, гостья вошла и заперла дверь? А как вошла? Настя хотела было вернуться