Есения. Две души. Элен Ош

на бархатной подложке покоилось украшение из черного камня. Петр Андреевич подхватил нить из бусин, зашел со спины и надел на шею черное украшение. Опустил руки на плечи и мягко развернул меня к зеркалу в богатой кованой оправе.

      Я вздрогнула, ощутив руки Орлова: отголосок ночного кошмара. Машинально посмотрев в зеркало, я поймала собственный испуганный взгляд. Черный камень ярким пятном выделялся на фоне белоснежного подвенечного платья. Свет и тьма. Добро и зло.

      – Семейная реликвия, – уточнил Петр Андреевич и перехватил мой взор, притягивая подобно магниту и вселяя робость. – Камень гагат оберегает от страхов и наваждений.

      Подняв руку, я прикоснулась к маленьким бусинам, ожидая ощутить холод камня. Но на удивление, украшение подарило тепло и успокоило. Я подняла глаза и посмотрела на отражение Петра Андреевича:

      – Вы считаете, мне что-то угрожает?

      Орлов вскинул голову и прислушался. Отстранился на пару шагов и повернулся в сторону дверного проема. В коридоре раздались гулкие шаги, и в комнату вошел Василий Андреевич. Быстрым взглядом окинул присутствующих. Сузив глаза, на миг задержался на украшении и развернулся к брату.

      – Я уже не надеялся, что почтишь нас своим присутствием, Петр.

      – Полно, брат, разве мог я пропустить подобное событие? К тому же, ты не захватил свадебный подарок, – Петр Андреевич указал на камни.

      Василий Андреевич выдавил улыбку на лице, однако мне почудилось напряжение в отношениях братьев. Я с интересом переводила взор с одного на другого, пытаясь проникнуть в их тайну. Обмениваясь молчаливым диалогом, братья словно не замечали меня. Петр Андреевич прищурился, глядя на Василия, словно улучил во лжи.

      – Я планировал подарить жене семейные украшения в городе, в нашем доме, – прервал молчание Орлов-младший. – Забыл тебя предупредить.

      – О чем еще я не знаю? – с вызовом вопросил Петр, а Василий поднял руку, призывая брата к спокойствию.

      – Обсудим после! Есения, ступайте в опочивальню, я скоро буду. Праздник окончен.

      Я в недоумении посмотрела на мужа, но Василий Андреевич не удостоил взглядом. Черты его лица исказились, пропала мягкость, глаза метали молнии. Отсвет пламени свечей полыхал в них, создавая мистический образ.

      Приложив руку к груди, я сжала каменные бусины. Что происходит? Почему муж настолько переменился с приездом брата? Откуда столько жесткости в голосе? Я кинула взор на Петра Андреевича. Тот коротко кивнул, развернулся и покинул комнату.

      – Есения, я попросил вас удалиться в опочивальню! – голос мужа выдернул из задумчивости и подтолкнул к двери.

      Вспыхнув от подобного обращения, я промолчала, подхватила юбки и устремилась в свою комнату, где поджидала верная Настя.

      – Барышня, на вас лица нет! – всплеснула руками служанка, запричитала и бросилась освобождать меня из оков подвенечного платья. – Я воду согрела. Омоетесь и недуг уйдет.

      – Ой, Настя, не знаю, что думать.

      – О чем вы, барышня?

      – Орлов-старший