Криптонит. Алина Ставицкая

закрывал окна, по которым тут же стал барабанить дождь.

      Почему всё так выходило? Столько случайностей. Столько не складывается.

      – Что у тебя с лицом? – вдруг спросил он, пристально глядя на меня в зеркало заднего вида. Это единственный способ, когда он мог смотреть на меня пристально.

      Подозреваю, лицо у меня покрылось красными пятнами.

      – Аллергия на дождь, – буркнула я.

      И он расхохотался.

      О законе сохранения тепла, разрушенной субординации и карамельном латте

      – Убери булку. Ты достаточно съела.

      Я остановила руку с булкой на пути ко рту, чтобы вперить в Иру злой взгляд. Она выглядела так, словно была готова заранее обороняться. И голос её звучал заранее жёстко и холодно – так она говорила со своими подчинёнными. Во мне же поднималась алая волна яростного бунта.

      – Если хочешь булку, необязательно вырывать у меня её изо рта, – фыркнула я.

      – Миша сказал, ты немного… поправилась.

      – Его проблемы, – огрызнулась я.

      – Ты же не хочешь, чтобы он дал контракт Сюзанне? Она в последнее время в хорошей форме.

      Я замерла и поражённо посмотрела на неё, думая, как я должна отреагировать.

      Сюзанне? Этой… парнокопытной с именем английской куртизанки? Ира знала, как вывести меня из себя и ввести в игру. Я терпеть не могла, когда кто-то оказывался лучше меня.

      И сейчас мачеха смотрела на меня со смешинками в глазах, зная, какую бурю во мне устроила. Ненавижу её!

      – Ну и замечательно! – психанула я, вспрыгивая с места и выкидывая эту несчастную булку в мусорку. – Замечательно!

      Сжав руки в кулаки и поджав челюсти, я вылетела пулей из кухни. Голос мачехи летел мне в спину:

      – В студию сегодня в семь!

      – Пошёл этот Миша нахрен! – не выдержала я.

      Но теперь я просто не могла не вернуться. Во мне зрела такая же ярость, как когда я не могла понять тему по физике или математике – тогда я комкала листы, швырялась тетрадками в стену, но, сцепив зубы, продолжала грызть этот кактус.

      Также я теперь с утра до ночи возилась с этой статьёй. Я специально выбрала самую сложную для меня тему – из ядерного раздела, и теперь страдала от своей глупости. Дедушка говорил, что только вызовы делают нас сильнее и рождают открытия. Статья должна была содержать много расчётов и химических формул, и каждый раз, как назло, я допускала миллион ошибок, мизерных, глупых (да и как их было не допустить, когда я исписывала миллион листов, которые валялись в хаосе, терялись, рвались с моими бешеными рыками), заливала листы слезами, начинала всё заново и мне стало сниться, что я сплю, и я, кажется, совсем перестала различать сон и реальность.

      Порой я испуганно смотрела в стену, вспоминая его слова и испытывающий взгляд. И выпадала из реальности, начиная страдать лихорадкой и мечтая только спрятаться.

      Мысль, что я могла быть в него влюблённой, – не вмещалась в мой мозг, он сразу же отвергал её, как антитела боролись с вирусом. Я действительно не верила в это, и то, что он это озвучил, как будто… окунуло меня в ушат грязи. Я