Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник). Владимир Васильев

встала, пошла на кухню. Я – следом. В чем же дело?

      – Антон, готов предварительный анализ…

      Мне показалось, что в прикрытом шторами окне мелькнул белый птичий силуэт – пронесся вдоль стены, следуя за Светланой.

      – Игнат работал согласно общей схеме. Комплименты, интерес, обожание, влюбленность. Это ей нравилось, но вызвало рост воронки. Антон, ты идешь другим путем – сочувствие. Причем сочувствие бездеятельное.

      Рекомендаций не последовало, значит, никаких выводов аналитики еще не сделали. Но по крайней мере я знал, как мне поступать дальше. Грустно смотреть, сочувственно улыбаться, пить чай и говорить: «У тебя усталые глаза, Света…»

      Мы ведь перейдем на «ты», верно? Обязательно перейдем. Не сомневаюсь.

      – Антон?

      Я слишком долго на нее смотрел. Светлана застыла у плиты с тяжелым, матовым от водяной мороси чайником. Не то чтобы она испугалась, это чувство уже было ей недоступно, выпито черной воронкой дочиста. Скорее девушка смутилась.

      – Что-то не так?

      – Да. Мне неудобно, Светлана. Явился среди ночи, вывалил свои жалобы и еще остался чаевничать…

      – Антон, я вас прошу остаться. Знаете, такой странный день выдался, что быть одной… Давайте это будет моим гонораром за прием? То, что вы посидите и поговорите со мной, – торопливо уточнила Светлана.

      Я кивнул. Любое слово могло стать ошибкой.

      – Воронка снизилась еще на пятнадцать сантиметров. Антон, ты выбрал верную тактику!

      Да ничего я не выбирал, как они не понимают, аналитики фиговы! Я воспользовался способностями Иного, чтобы войти в чужой дом, влез в чужую память, чтобы продлить свое пребывание там… а теперь просто плыву по течению.

      И надеюсь, что река вынесет меня туда, куда надо.

      – Хотите варенье, Антон?

      – Да…

      Безумное чаепитие. Куда там Кэрроллу! Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трехлитровой банки – вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти, потому что тебе вовремя подольют чаю, предложат варенья и пододвинут поближе открытую сахарницу…

      – Антон, я вас уже год знаю…

      Тень – короткая тень растерянности в глазах девушки. Память услужливо заполняет провалы, память подсовывает объяснения, почему я, такой симпатичный и хороший человек, остаюсь для нее лишь пациентом.

      – Пусть только по работе, но сейчас… Мне почему-то хочется с вами поговорить… как с соседом. Как с другом. Ничего?

      – Конечно, Света.

      Благодарная улыбка. Мое имя