Вишни. Роман. Книга вторая. Александр Иванченко

что-то случиться.

      – Мы держали до войны большое хозяйство. Мясо и сало возили в Таганрог на рынок продавать. Сейчас, конечно, что вырезали, что немцы конфисковали в свой армейский котёл. А вот смалец и сала немного приховали. Смалец подсоленный, он может годами храниться. Зерно тоже сумели сохранить, то, что для подсобного хозяйства было запасено. Конечно, люди и у нас не все сытно живут. И мы, как и другие, кто жил получше с хуторянами делимся. Люди у нас до того скромные, что, пока сам не предложишь, умирать будут – не попросят. Поможем, конечно, всем, чем можем. И по знакомым завтра утром пройдём: «с миру по нитке – голому рубашка». С пустыми руками не уйдёшь.

      – Спасибо, дядя Володя! Спасибо!

      – Да, не за что пока ещё и не стоит. Как же иначе? Тут пройдохи даже тушёнку предлагают и хлебушек. Наверное, уже богаче в разы стали, чем миллионер Корейко из «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова. Не читал?

      Вася отрицательно покачал головой. Он хотел представить, сколько это купюр должно быть, чтобы миллион в сумме был. Ему не верилось, что завтра он сможет отправиться в обратный путь, загруженный продуктами. Конечно, идти будет тяжелее, но чувство долга и обещание будет его подталкивать и придерживать, когда сил не останется, и даже если упадет, то будет ползти, но доползёт, обязательно доползёт.

      Утром, Владимир Леонидович, как Вася не просился с ним, уговорил, остаться и отдохнуть, так как предстояла дальняя дорога. На какие вещи или продукты на продукты менял он, Вася не знает, но среди того, что старший брат покойного мужа Веры Ивановны, выменял была даже засоленная рыба, которую кто-то из смелых жителей, после обстрелов собирал на берегу Миуса. Оглушенная взрывами рыба всплывала, и самая сложная задача была – проскользнут через кордоны, знать лазейки и ещё не попасть под обстрел артиллерии Красной армии.

      Две банки немецкой тушёнки, а различные крупы были завёрнуты от узелков и самодельных тряпчятых сумочек до носовых платочков, заботливо и аккуратно завёрнутые и завязанные на узелки.

      – Вася, Вера в письме просила, узнать о Нине Едуш, жене моего меньшего брата Егора. Я-то в письме Вере отписал, а тебе так скажу. Они все живы, чем могли также помогли, а от брата нет писем. Жив или нет – не известно. Это на словах, но я сестре письмецо отпишу, ты передашь.

      Вася, глядя на всё это богатство продуктов, если судить мерками военного времени и прекрасно понимал, каких усилий стоило этому уже немолодому и, собственно говоря чужому для него человеку, для того, что правдами и вескими сломи убеждений, а может быть уверений во взаимопомощи в нужное для людей время расположить земляков и родственников, оказать посильную помощь, дабы не дать умереть с голоду родных людей его меньшего брата Григория. Люди прекрасно знали этого отзывчивого человека по добрым поступкам, совершенных для блага всех селян до войны и их долго уговаривать не приходилось, делились всем, даже, если у них всего-то крупы на две каши