Дамский философский занос. Гаянэ Павловна Абаджан

институтский период, и с учётом ассортимента предлагаемых в областной библиотеке книг, я плотно подвисла на актёрских мемуарах и документальной литературе, типа "гибель Титаника", "знаменитые судебные процессы". Из художественного чтобы взять того же Пикуля, то надо было записываться в очередь. Я этого никогда не делала, поэтому никаких детективов и фантастики особо не припоминается. Стругацких точно не было, мелькнул Беляев и что-то Ефремова. Ещё читала Бальзака – брала тома по порядку, но он – реалист из реалистов.

      Так что выросла я без поражения мозгов фантастикою.

      Но иногда и до меня доходило что-то из ходившего по рукам "только на одну ночь, утром вернёшь", например "Джин Грин – неприкасаемый", или пересказ взахлёб моим старшим братом "Москва- Петушки", или как тайной литературы обсуждение книги Пикуля "Распутин" … То есть даже изданное в стране ходило рядом как мираж.

      Из уроков литературы вынесла стойкий ужас к одним только именам советских писателей, и после этого читать их мысли не возникало. Никогда я не хотела стать учителем, но вопрос "как им в школе так удавалось?" остался висеть в воздухе. Как же им удавалось годами учить литературе и иностранному так, что вся страна на иностранном могла только своё имя нетвёрдо нацарапать, а от литературы – строго помнила анекдоты о Чапаеве, Штирлице и Наташе со Ржевским?

      И замечу, я – классический представитель поколения выросших в самом позднем совке, последний вагон в прямом смысле – мои вехи идеально совпали с ритмами агонии страны:

      окончила школу в 1982 – умер Брежнев,

      училась в институте – с 1982 по 1986 умерли все,

      выпускалась в 1986 под начального Горбачёва.

      И чтобы мне было близко без очков наблюдать "эпоху распада", то с 1986 по 1992 судьба закинула в ближнее Подмосковье. Так что не нуждаюсь ни в каких статьях и книгах, всё трескалось и проваливалось перед глазами, а точнее под моими собственными ногами.