(Не) Сокровище пирата. Наталья Шнейдер

джентльмен, готовый избавить меня от пострига, непременно припрятала бы пару безделушек.

      На самом деле я успела кое-что украсть. Хотя какая эта кража – когда-то батюшка сам подарил мне эти перстни, и броши, и драгоценные украшения на корсаж. А потом запретил забирать их с собой и даже собственноручно обыскал мои вещи и карманы. Правда, в корсаже пошарить не догадался. Так что у меня было с собой несколько перстней и еще кое-что на случай, если понадобится проложить золотом дорогу из монастыря.

      – Жаль.

      – Погодите! – вспомнила я. – Есть молитвенник в драгоценном окладе.

      Глаза бы мои на него не глядели! Вручая мне томик, окованный золотом и драгоценными камнями, отец полагал, что недели пути, как и месяц взаперти до того, я проведу в покаянии и молитве. Но если я в чем и раскаивалась, так только в неосторожности. Не заметила, что соседка по келье не спит, когда прокрадывалась на свидание. И влипла, естественно. После этого отец и решил, что ни один монастырь королевства Наровль меня не удержит, а значит, нужно отправить меня за море. На корабле кого-то из купцов, с которыми он вел дела.

      – Сейчас принесу. – Я шагнула было к двери в надстройку на палубе, откуда трап вел вниз, к каютам. Блад ухватил меня за локоть.

      – Не торопись, сокровище мое. Не зверь же я, чтобы отбирать у леди единственное утешение?

      – Нет-нет, я готова его отдать! В обмен на… – Я осеклась, увидев его ухмылку.

      – Тебе не кажется, что положение немного не то, чтобы ставить условия? Я ведь могу послать парней обыскать твою каюту. – Он придвинулся ближе. – А сам – обыскать тебя.

      Его взгляд обжег жаром лицо, и мне понадобилось немало сил, чтобы изобразить милую улыбку.

      – Но тогда вам придется почувствовать себя зверем, отобравшим у леди последнее утешение. К тому же вы меня не дослушали. В обмен на книгу и деньги, которые у меня есть, я прошу лишь забрать меня с этого корабля.

      Да, я понимала, что моей репутации после этого конец, возможно, и жизни тоже. Но отец и так назвал меня потаскухой. И после пострига точно некуда будет деваться – обеты перед Господом скреплялись магией, нарушить их – умереть на месте. Хоронить себя заживо в монастыре я не собиралась. Умереть тоже всегда успею, на тот свет еще никто не опаздывал, а так, может, побарахтаюсь.

      – Что ж, твое условие совпадает с моими намерениями. Не возражаешь, если мои парни сами заберут все ценное из твоей каюты?

      – Как я могу возражать? – захлопала я ресницами.

      – Именно. – Он подал мне руку, снова галантно поклонившись. – Пойдем, провожу тебя в каюту.

      Он обернулся к мужчине средних лет, до сих пор молча стоявшему рядом.

      – Джеймс, пригляди тут, пока я занимаюсь нашей гостьей.

      Капитан подвел меня к борту. Дерево тут и там было разбито в щепу, кое-где – окровавлено, и я наконец поняла, что это за запах я ощутила, едва оказавшись на палубе. Снова стал слишком тесен корсет и закружилась голова.

      – Что будет с остальными? – прошептала я.

      – Мертвых не воскресить, – негромко сказал Блад, и с лица его исчезла