Разноцветные глаза (сборник). Милорад Павич

жители покинули его, а Прибац вернулся в полуразрушенный монастырь, где побывали турки. Увидев обломки своего лежака, он впервые в жизни вошел в монастырские жилые постройки, выгоревшие, страшные, пустые, с обуглившимися рамами на окнах. Когда он раньше видел эти окна, беспорядочно разбросанные по монастырской крепостной стене, ему казалось, что они размещены как попало, без всякого смысла. Теперь, выглянув из них наружу и услышав доносившиеся звуки, он понял, что нашел поющий перстень. Перед каждым из семи окон старого здания находилось по одному византийскому садику, имевшему свое особое сочетание птичьих голосов, задуманное еще до рождения тех птиц, которые должны были в нем петь, и посаженному таким образом, чтобы вырасти и зазвучать после смерти своего садовника. Эти семь поющих садов опоясывали Градац и составляли «поющий перстень». Оставалось непонятным лишь одно – какое отношение это имело к сокровищам королевы Елены.

      Когда почувствуешь у себя внутри огонь, беги! – решил Прибац. Кто знает, когда он погаснет и ты окажешься в темноте…

      Впервые после того, как Прибац покинул Горажде, он решил побывать у себя на родине. Несмотря на старость, он нашел свою семью, которая по-прежнему насчитывала семь человек, но теперь Прибац уже не знал, кем приходится ему «дед». Он спросил «деда», что тот знает о поющих садах, и получил следующий ответ: «Птицам и Богу принадлежат семь целебных звуков, а остальные, твердые, звуки принадлежат деревьям. Возвращайся и сам увидишь». На дорогу Прибац получил завязанный в кусок холста глиняный пирог с воткнутыми в него веточками, которые обозначали все «твердые звуки».

      Вернулся назад он едва живой от усталости и старости, убил камнем ворону, сделал из ее кожи мешочек и стал обходить Градац, двигаясь от сада к саду и отламывая в каждом из них по одной веточке. Когда круг замкнулся и сторож ветров вернулся туда, откуда начал свой путь, он разложил все веточки в том порядке, в каком они были собраны. После дуба и бузины следовали ива, береза, рябина, ясень и, наконец, яблоко. Он сравнил веточки с теми, что лежали в его узелке, и прочитал:

      Отгадав, таким образом, нужное слово – «трисводно», он вошел в опустевший храм Градаца и наверху, там, где сходились вместе три готических свода, обнаружил место, где были замурованы сокровища королевы Елены. Но ни ломать, ни долбить стену он не стал, ему не нужно было это богатство, он не хотел к нему даже прикасаться, он просто тут же послал за исповедником и после исповеди и причастия умер, сокрушаясь о том, что невольно открыл божественную тайну.

      Исайя Студеницкий утешал исповедовавшегося очень просто: точно зная, как обстоит дело, он сообщил умирающему Прибацу, что ни тайна поющего перстня, ни слово трисводно не имеют никакого отношения к королеве Елене и ее сокровищам. А то, что поющий перстень дал разгадку тайне и указал, где находится сокровище, просто еще раз свидетельствовало о том, что каждое настоящее откровение состоит из многих других маленьких тайн,