Бутылка. Елена Григорьева

но… уболтала она меня, чтобы сейчас мы разошлись по домам, а попозже, когда стемнеет, встретились в можжевеловом парке. Хотя… До раскопок оттуда было прилично. Автобусы после десяти не ходили. И я сомневался, что мы доползём туда и к утру.

      ***

      Когда за окном стемнело, я, тяжело вздыхая, достал из шкафа рюкзак, вынул из него все пожитки, сунул китайский фонарик, купленный накануне в ларьке по настоянию девушки, да баллон питьевой воды. Ну, ещё кое-что из аптеки. Так, на всякий случай. А вдруг.

      Стараясь не разбудить соседа по комнате, оделся, накинул ветровку, влез в видавшие виды кроссовки и шмыгнул на улицу. Там было очень прохладно. Ветер трепал кроны вязов и лип, щетинистые кусты можжевельника, заставляя меня озираться, как будто из них кто-то мог выскочить.

      Фонари не горели. Я поспешно шагал по извилистым улочкам, поднимаясь от в гору побережья, ориентируясь по звёздному небу (где в просвет между деревьями видно звёзды – там и дорога). Наконец показался парк. Я встал на перекрёстке двух его главных аллей.

      Минуты тянулись медленно. Я глянул на часы «Чайка» со светящимися стрелками (подарок родителей). Десять минут первого. Двадцать. Никого. Странно. Никто даже не гуляет в парке. Я уже подумал, что всё это – злой розыгрыш.

      Тут на другом конце улицы заревело, застрекотало. Затарахтели щелчки обратной вспышки в моторе. На фоне синего неба возник чёрный силуэт мотоцикла. Он повернул с дороги, огибающей пляж, и понёсся ко мне.

      Я отпрянул. Решил, что это какой-то ночной проезжий. Вдруг байк с визгом затормозил. Я аж подпрыгнул. По ногам хлестнул веер гальки, выброшенной из-под колёс.

      Изо всех сил я вгляделся во тьму. И услышал знакомый переливистый смех.

      – Ха-ха-ха-ха!.. Что, страшно? Это я у своей сменщицы взяла! Она местная… На! Надень!

      Алёна протянула мне что-то большое и круглое. Я понял: это шлем. Неуклюже нахлобучил его. Он был великоват и сползал на брови. Пришлось туго затянуть ремешок под подбородком.

      После короткого ликбеза о езде на мотоцикле я влез на сиденье позади Алёны. Деликатно обхватил её талию. Понял, что она тоже одета в джинсы и плотную куртку.

      – Не стесняйся, крепче держись!

      Мы тронулись без происшествий. Байк быстро набирал скорость. Я крепко вцепился в Алёну, тыльной стороной рук ощутив тяжесть её груди. Я аж задрожал и почувствовал расширение её грудной клетки: она снова расхохоталась.

      Я был выше её чуть не на голову, так что мог смотреть вперёд, на дорогу. Свежий ветер ударил в лицо, бросил в глаза Алёнины волосы, выбившиеся из-под шлема. Мои собственные тоже липли к щёкам, лезли в нос. Пахло морем. Деревья мелькали по бокам от шоссе, ночь и скорость просто сводили с ума. Мой рот растянулся в улыбке. Захотелось орать в темноту. Но на зубах захрустело, и я понял, что рот лучше закрыть. А вскоре по серпантину мы выехали на пологий холм, где шли раскопки.

      ***

      Алёна сбросила скорость, и байк затормозил под деревьями, на обочине уходившей в гору дороги. По бокам от неё на фоне окружающей нас синевы чернели шары и метёлки реденьких кустов можжевельника, и