Приличной женщине нельзя…. Ашира Хаан

снова разъехались по всему катку, по мере сил изображая крутых фигуристов. Лучше всего получалось у Демона и темноволосой девчонки – потому что с ее задницей можно было вообще никак не кататься.

      Светловолосый же снова разогнался и завернул лихой росчерк по льду, затормозил как следует – и буквально с пустого места снова закрутился веретеном. Выглядело это совершенно нереально, я даже представить не могла, как у него получается. Тем более, с моими навыками катания. А он, не делая паузы, снова вышел в «ласточку», присел, делая «пистолетик» – в общем, красовался изо всех сил, пару раз сорвав даже жидкие аплодисменты немногочисленных зрителей.

      И – не забывал поглядывать на меня.

      Ну… Хватит уже. Шоу прекрасное, но мне пора.

      И я направилась в сторону выхода вдоль ледяных дорожек, попутно выкинув в урну рекламку. Отойдя подальше от веселой тусовки, остановилась, чтобы надеть перчатки – и тут к бортику подкатил светловолосый Демон, лихо развернувшись и осыпав меня вихрем ледяных крошек.

      Схватился за ограду и перескочил, преградив мне путь.

      – Уходишь? – спросил он небрежно.

      – Ухожу.

      Я аккуратно обогнула его и пошла по дорожке дальше, но он в два прыжка на зубцах коньков снова оказался передо мной.

      – Почему?

      – У тебя коньки не затупятся? – вместо ответа поинтересовалась я.

      – Затупятся, – кивнул он. – Это шеффилдская сталь, они только для искусственного льда, на асфальте им хана.

      – Ты профессиональный фигурист?

      – Ни в коем разе! – он прижал ладонь к груди, слегка оттягивая футболку вниз, и из-под ворота показалась татуировка в виде змеи, обвивающей его ключицы.

      – Но ты круто катаешься, и коньки, вон, у тебя непростые.

      – Я просто люблю выпендриваться, а для этого нужны какие-то достижения, – хмыкнул он, откидывая челку с лица резким движением.

      Вот чего я стою и болтаю тут с ним? Вблизи он вовсе не такой красавчик, как мне казалось. Был у меня одноклассник чем-то на него похожий, только рыжий. С таким же неистребимым хамским выражением на лице, даже когда молчит.

      – У тебя они есть? – сама не заметив, я тоже перешла на ты.

      – До тринадцати лет меня прочили в олимпийские чемпионы.

      – А что потом случилось?

      – Природа нагадила, – развел он руками. Но в лице не было ни намека на сожаление. – Двойной прыжок – мой максимум, как ни бейся.

      – И ты бросил?

      – А смысл оставаться? – хмыкнул он. – Тридцатое место на первенстве Бутово – не мой уровень достижений.

      – Есть такое первенство? – удивилась я.

      Он не ответил, только сощурил свои нагло-прозрачные глаза и склонил голову набок. Вот узнаю эту манеру, Машка так же себя ведет, заменяя этой пантомимой невежливое: «Мать, ну ты совсем дура, что ли?»

      – Фигурист, значит… – кивнула я.

      – Бывший, – уточнил он.

      – Может, еще и танцор? – спросила, вспомнив,